Любой путеводитель стареет быстрее какой угодно книги, и через десять лет после выхода он уже представляет собою скорее хронику, чем современный справочник. Но неизменно верным в нем всегда остается один раздел — о климате. Этот раздел верен даже в тех справочниках, на которых типографская краска высохла еще сто лет назад. В тропиках, где понятие «лето» в большинстве случаев связывается с сухим временем года, а зима с периодом дождей, может случиться, что дожди не очень-то подчинятся предписаниям астрономов и метеорологов. Иногда они принесут тропическую зиму несколько раньше, иногда нарушат расписание и опоздают. Но все равно они придут — к радости миллионов рыбаков и крестьян и к огорчению всех автомобилистов, кинематографистов и туристов.
В Лиме, которая на протяжении года и не помышляет о дожде, зима проявляется только липкими туманами, при этом температура опускается чуть ниже, чем обычно бывает в тропиках. На континенте зима только капельку поубавит солнечного тепла, море уменьшит зной Гумбольдтовым течением. Холодный ветер с Тихого океана, перегруженный испарениями, мчится над прибрежной полосой, где сталкивается с влажными потоками воздуха, идущими из глубины континента. Те легко поглощают избыточную относительную влажность и возносят ее на головокружительную высоту над гребнями Кордильер. Только там они охлаждаются, влага собирается сперва в кучевые облака, а затем превращается в капельки дождя и хлопья снега.
Поэтому низко расположенное перуанское побережье окружено пеленой редкого тумана, который почти всегда закрывает вид с моря на сушу. Над пеленой тумана сияет прозрачно-голубое небо. А вдали, где-то над передовыми дозорами Кордильер, спокойно поднимаются вверх и с высотой постепенно густеют купы белоснежных облаков, которые никогда не приближаются к побережью. Именно поэтому жители Лимы могут планировать себе солнце тогда, когда это им нравится. Они не считаются ни с календарем, ни с законами смены времен года. Летом, когда все побережье залито солнцем, тяжелая завеса туч оседает на склоны Чосики, в каких-нибудь сорока километрах от Лимы, где предгорья Кордильер поднимаются на тысячу метров над уровнем моря.
Но едва в этой дачной местности у подножья гор появится солнышко, столица Лима вместе со всем побережьем тонет в тумане.
Поэтому лимчане не ломают себе голову над тем, какая будет погода в воскресенье. Для прыжка из зимы в лето нет нужды ждать полгода: об этом позаботится автобус или поезд, который меньше чем через час добирается от Лимы до Чосики или до пляжей. Солнце — это как бы стрелочник, который в Лиме определяет воскресные маршруты.
И все же однажды произошло исключение. Все климатические законы и местные особенности лимского края сразу же были поставлены вверх ногами. 24 мая 1940 года на побережье хлынул ливень, который едва успевал смывать слезы тысяч впавших в отчаяние людей. В этот день Лиму и все ее окрестности постигло сильное землетрясение. Изменения атмосферного давления, вызванные колебаниями земли, вероятно, выжали воду также и с неба. Но никто не обращал на нее внимания, так как жители Лимы и Кальяо в это время откапывали 6 тысяч убитых и тысячи раненых, заваленных обломками домов и попавших в трещины земли.
Жители Лимы, планируя свой воскресный отдых, в любое время могут выбрать для себя солнце. Однако они никогда не знают, доживут ли они до рассвета. Они живут под постоянной угрозой землетрясения. Почти каждый год страх и отчаяние охватывают какую-нибудь из областей, как только до нее дойдет влияние гор. Жизнь людей от Огненной Земли вплоть до далекой Аляски и на севере внешне кажется спокойной. И тем не менее здесь часы и годы жизни измеряются секундами страха. Под окнами проезжает тяжелый автомобиль, а хозяйка дома невольно поднимает глаза к люстре. Не качается ли она? Здесь никто не знает ни дня, ни часа, когда под землей раздастся мрачный гром, не знает, когда стихия без малейшего предупреждения разыграется в полную силу.
Южный полюс против экватора
Перу владеет почти 3 тысячами километров тихоокеанского побережья — от чилийской границы и до залива Гуаякиль на границе с Эквадором.
После первых километров пути по этому побережью можно себе легко представить, как примерно выглядит остальная его часть. У всей этой прибрежной полосы есть два общих признака, определяющих ее внешний вид и климат, а также и образ жизни людей: море и горы.
Но это не те горы, которые подсовывает к морю Европа.
Если взглянуть на побережье Перу из гондолы стратостата с высоты 20 километров, оно бы представилось непрерывной линией без бухт и заливов, без мысов и полуостровов. Показалось бы, что океанский прибой бьет прямо в подножье Кордильер. Каменный вал самой высокой во всех трех Америках гряды гор и вообще самой длинной в мире сплошной горной цепи поднимается отвесными кручами над берегом океана. Кое-где волны бьют прямо в голые скалы, в других местах между морем и горами вклинилась узкая полоска песка, но и им навстречу высылают Кордильеры свои передовые дозоры, стометровые песчаные дюны.
Тут мы, собственно, подходим к третьему признаку, который отпечатался на перуанских берегах Тихого океана, как пальцы убийцы на горле его жертвы.
По существующим представлениям тропическое побережье должно бы утопать в буйной растительности. Можно было ожидать, что здесь окажутся пальмовые рощи, банановые плантации, девственные леса и множество цветов, щедрая природа, ковер зелени, пропитанный влагой тропиков. Но вдруг оказываешься на берегу океана несколькими градусами ниже экватора, тропическое солнце печет голову, а тень и пресная влага словно спрятаны в глубине дюн, на самом дне их. Кругом только море, песок и голые скалы. Мертвую пустыню подметает дующий с океана ветер, неустанно охлаждаемый Гумбольдтовым течением.
Да, морского течения с зарядом холода Южного полюса оказывается достаточно для того, чтобы изменить внешний вид и жизнь целой части американского континента. А разве не столь же невероятно звучит все написанное в учебниках географии о теплом течении Гольфстрим, у которого, после того как оно совершит свой круговорот по северной Атлантике, еще хватает силы, чтобы изменить климат Англии? Разве не плывут крупнейшие океанские колоссы из Карибского моря в Европу тем же морским путем, каким несколько веков назад плыли испанские каравеллы, капитанам которых в то время даже и не снились ни нефть, ни дизель-моторы? Разве рулевые не ведут крутобоких исполинов между Багамскими островами и побережьем Флориды, чтобы к скорости своих грохочущих городов прибавить два-три узла в час, которые они получают от Гольфстрима?
