А это уже из серии “Парикмахерские истории”. В Египте, уже с лысиной, я пошел в местную парикмахерскую, чтобы загорели голова и шея. Я снял очки и, что со мной делали, не видел. Работали над моей головой двое. Тонкие, ухоженные пальцы колдовали над моей лысиной, бровями, усами. Когда я надел очки, то увидел в зеркале идеал восточного мужчины. На меня смотрел лысый Радж Капур. Сросшиеся густые брови превратились в две тонкие, аккуратные дуги (“полумесяцем бровь”), густые, залихватски закрученные усы – в щеточку волос над губой. Я был в шоке. Только две недели отдыха впереди (все отрастет) и отсутствие рядом знакомых, кроме жены, которая узнала и приняла меня с трудом, утешали меня.
Надо сказать, что работали парикмахеры блестяще. Восточные мужчины знают в этом толк. Они удаляли лишние, как им казалось, но дорогие для меня волосы ниткой. Один конец нитки они зажимали зубами, натягивали ее, как струну, и что-то виртуозно творили.
Я потом обращал внимание на то, как подстрижены головы и усы у местных. Идеально. Независимо от социального статуса.
Когда мы были в Египте, умерла моя собака. Причем накануне мне приснился страшный сон, что она прыгает с балкона, кончая жизнь самоубийством.
Посадка. У меня была собака
Мою таксу звали Дездемона. По-семейному – Дези. Она обладала чувством юмора и индивидуальностью. Впрочем, наверное, свои собаки, как и свои дети, самые гениальные.
Вот какой у нас был ритуал засыпания. Дези дожидалась, когда мы с женой ляжем и погасим свет. Потом спрыгивала с дивана, брала в зубы свой любимый теннисный мячик и носом его закатывала под наше спальное место. После этого она начинала лаять, требуя, чтобы я достал мячик. Я вставал, включал свет, голый шел в прихожую, брал зонт и, ползая на коленях, выковыривал мячик. За всем этим процессом, сидя в кресле, сверху вниз, с наслаждением, молча, слегка наклонив голову, наблюдала Дездемона. Потом она укладывала этот мячик у меня в ногах и, уткнувшись носом в мое плечо, засыпала. Таким образом, справа от меня спала Дездемона, а слева – жена. Только не надо мне говорить о перверсиях. Я все-таки психиатр и про это много чего знаю. Наши перманентно пьющие и перманентно рожающие детей соседи Дези ненавидели и называли “жидовкой”. За глаза. Портить отношений с хозяевами они не хотели, так как периодически обращались к нам за медицинскими консультациями. Хотя только сейчас я понял, почему они ее не любили. Она, видимо, мешала им своим лаем воровать мои рубашки, сушившиеся на лоджии на первом этаже. Дважды, впрочем, у них это получилось.
Дездемону раздражали чужие пьяные, и она норовила их укусить без предупреждения. Вероятно, считала, что только ее хозяин имеет право на выпивку. Еще бы, ведь первой после каждой моей рюмки закусывала она.
Моя мама, побыв с нашим маленьким сыном, уезжала домой. Я с Дездемоной, как обычно, проводил ее и посадил в автобус. За ней в уже закрывающиеся двери, гремя портвейном, влетели два пьяных гражданина. Дверь закрылась. И последнее, что я увидел за стеклом, – это искаженное лицо одного из них. Пьяный товарищ орал: “Убью суку, убью!” Я посмотрел на Дездемону, а она виновато посмотрела на меня. Во рту у нее был внушительный кусок брючной ткани, чуть-чуть подмоченный кровью.
Потом моя мама, которая наблюдала вторую серию этой истории в автобусе, рассказывала, что пострадавший клялся, что “порвет” собачку, а мама, как школьный учитель, проводила с ним урок на тему “Животных надо любить!”. О том, что она хорошо знакома с преступницей, мама предусмотрительно умолчала.
Дездемону вязали один раз. Мы с консультантом по интимным собачьим вопросам приехали к жениху. Хозяин жениха был серьезным охотником и крупным бородатым мужчиной тургеневского типа. Кобеля звали Змей, и он очень суетился. По этой причине у него ровным счетом ничего не получалось. Все нервничали. А охотник спокойно, с укоризной и досадой, басом, растягивая первый слог и резко произнося оставшуюся часть слова, все время приговаривал: “Та-а-ропишься, Змей! Та-а-ропишься!” У Змея так ничего и не вышло. Но эту фразу: “Та-а-ропишься, Змей!” – я довольно часто произношу в разных ситуациях. От другого героя в День космонавтики, 12 апреля, Дездемона родила троих – Гагарина, Титова и Терешкову.
Дездемона в конце жизни много болела. Ей сделали несколько операций, которые она принимала безропотно. Все понимала. Если бы собаки жили дольше, мне кажется, они бы начали говорить. Им просто не хватает времени в их жизни.
Когда Дези не могла выходить на улицу, я просто один раз ей сказал: “Теперь ты будешь гулять на балконе”. Все. Этого было достаточно. До этого на балкон она не выходила никогда. Вот, я понял. Отсюда, наверное, и мой страшный египетский сон – Дези на балконе. Точно!
Прожила моя Дези большую собачью полноценную жизнь. Которую, как уже было сказано, проспала со мной. А когда я рисовал или писал диссертацию, она сидела у меня на коленях, уткнув свой длинный нос в мою подмышечную впадину.
Впрочем, когда она была уже вся перебинтованная, она стеснялась спать со мной и ложилась рядом на пол около кровати.
Первый цветной телевизор я купил благодаря ей. Картинки с ее изображением я копировал и продавал в Битцевском парке по выходным по пятнадцать рублей. За два дня я получал месячную зарплату психиатра. Часть денег пропивал с друзьями-художниками там же, но много оставалось. На эти деньги я купил этот самый, свой первый цветной телевизор перед Новым, 1985 годом, который встречал с сыном, женой и Дездемоной.
То, что Дези умерла, когда мы были в Египте, от нас скрывали, чтобы не портить нам отдыха. Но мы, конечно, чувствовали неладное.
Когда мы прилетели из Египта, мы сразу все поняли. Сына дома не было – только моя мама. Сын приехал поздно ночью. Сильно поддатый. На его долю выпало серьезное испытание.
Он похоронил Дези рядом с нашим домом, и каждый раз, проходя мимо этого места, мы вспоминаем ее.
Больше собаки у меня не было. После смерти Дези у меня вообще развилась сильная аллергия на собак.
Вот такой получился Египет.
* * *
Каждый раз, каждый раз, когда я улетаю за границу и стою в очереди к окошку паспортного контроля, я начинаю дико волноваться. Какая-то абсолютно беспричинная тревога рождается в недрах моего подсознания. И не надо ёрничать. Я кристально чист перед Родиной. Мне кажется, эта тревога уходит корнями глубоко в почву нашего недалекого советского прошлого. В его легендарное “не положено”. Это была, конечно, гениальная формула. Любой вопрос – почему? кем? когда? – был бессмысленным. На все был один ответ: “Не положено”. Отдавая свою краснокожую книжицу всегда неулыбчивой (не положено) девушке в окошко, я допускаю, что она может мне резко и холодно сказать: “А вы, Бильжо, собственно, куда это собрались? Вам туда не положено. И нечего здесь возмущаться. Не задерживайте граждан, не мешайте работать. Освободите проход”. Будучи человеком, испорченным медицинским образованием, к слову “проход” я автоматически мысленно подставляю слово “задний”. И что же получается? Какую фразу говорит девушка? Это притом что все внутри и так дрожит мелкой дрожью. А она: “Следующий!”
Мой друг – профессор архитектуры Евгений Асс – рассказал мне такую историю. Пограничная девушка в окошке долго смотрела на его фотографию в его же паспорте и на него. В общем-то, все как обычно. Но на этот раз стрельба глазами была затяжной. Пограничница отворачивалась в сторону, чтобы они, то есть ее глаза, отдохнули, а потом вновь и вновь повторяла этот свой визуальный этюд. Наконец, пристально в последний раз взглянув на моего друга, она сказала без тени сомнения, так сказать, подвела итог проделанной работе: “Не похож”. – “То есть как?” – удивился профессор, поправляя очков велосипед. “А так. Не похож, и все”. Архитектор долго вращал головой и, не стесняясь, показывал бдительной пограничнице свой левый и правый профиль. Ему пришлось применить все свое красноречие и все свое обаяние, чтобы убедить ее в обратном, то есть в том, что он похож на свою фотографию в паспорте.
Меня всегда ставит в тупик вопрос, который мне задают из пограничного окошка: “С какой целью летите?” Я никак не могу понять, с какой целью этот вопрос мне задают. Если представить себе искреннего и честного человека, что возможно, но довольно сложно, и представить себе, что он честно отвечает на поставленный вопрос, то могут получиться следующие варианты ответов. Первый: “Вы знаете, девушка, я очень люблю Францию (ну например). Ее культуру, вино, сыры. Еще я хочу встретиться там с мадам К. Между нами уже кое-что было. Ну вы понимаете… В общем, может быть, мы поженимся. Если честно, это цель моей поездки”. Второй: “Мне очень надо встретиться с г-ном К. Мы должны наконец подписать с ним договор о поставке крупной партии унитазов (ну например). Г-н К. почему-то тянет с подписью. Вы понимаете, без унитазов никак нельзя. Это основная цель моей поездки”. Третий: “Понимаете, девушка, я по профессии простой киллер. Мне заказали убрать г-на К, потому что он не отдает долга моему заказчику. И вообще, он, этот К., очень плохой человек. Ну вы понимаете? К. – цель моей поездки…”
