Мамбанга не отослал мне вещей, в которых я нуждался, но велел передать, что пошлет мне их ночью, чтобы его подданные, особенно женщины, не видели отправки вещей назад, потому что иначе они будуг подозревать, что мы замышляем против них нечто враждебное. Но все это была сплошная ложь, и я должен был на следующий день в долгом палавере с братом Мамбанги еще раз вымаливать мое имущество. При этом я ему доказывал, что у меня совсем не было больше свечей для фонаря, масла для лампы, мыла, белья, и отпустил его, наконец, с настоятельным требованием доставить все это сюда. Адатама я отправил туда еще вчера, чтобы по возможности устранить всякое подозрение, так как он знал, как найти все нужное мне. Однако, несмотря на это, я получил только немного табаку и соли, к чему Мамбанга прибавил немного зерна и несколько кур.
Уже четыре дня мы находились у реки Уэле, а Земио все еще затягивал наступление. До сих пор люди по обе стороны реки только обменивались руганью. В тихую ночь, в перерывах между воинственными криками и глухим гудением барабанов, смешно было слышать подобную обоюдную ругань, поскольку противная партия никогда не прерывает крикуна, и он получает полную свободу высказывания, чтобы противник не потерял ни одного слова ругани и насмешки. Подобные перебранки негры ведут со страстью до глубокой ночи при лагерных огнях. Насмешки звучали от группы к группе и всегда сопровождались шумом и неукротимым весельем.
Земио, наконец, решился все же попытаться совершить нападение. Часть негритянских солдат была посажена в лодки (челны) мангбалле и приблизилась к вражескому берегу, чтобы испытать, как себя будут вести враги и гребцы при перестрелке. Вслед за тем раздались выстрелы, и мне сообщили, что убито несколько абармбо; этим закончилось наступление.
Высадка на южный берег была теперь более трудной, так как абармбо, не оставаясь праздными, соорудили на берегу в незащищенных деревьями местах форменные валы из срубленных деревьев и земли, дававшие им защиту от пуль врага. Таким образом, вследствие нерешительности Земио, высадка в этом месте была сорвана. Воины Мамбанги снова покинули нас из-за задержки наступления. Вместо них к нам явились посланцы князя, и после их переговоров с Земио наступила перемена в положении дел. Я теперь получил два моих ящика, так как Мамбанга не осмеливался больше их задерживать. Вот как послы разъяснили недавние события. Их князь уже раньше, еще у Палембата, завязал дружеские сношения с Зе-мио, они обменялись послами: после этого он получил отправленное с мангбалле мое имущество и этим самым понял, как само собой разумеющееся, что мы, переправившись через Мбруоле, направимся прямо к нему. Земио же внезапно свернул с дороги и прибыл сюда; подготовился к нападению на абармбо, не поставив его, князя, об этом в известность и не переговорив с ним. Теперь же и он, Мамбанга, живет во вражде с некоторыми племенами абармбо, а с другой стороны, многие из его соплеменников и родственников живут в стране абармбо, и многие из тех племен вовсе не хотят никакой войны. Из речи послов можно было заключить, что обстановка весьма напряженная, тем не менее Мамбанга прислал и сегодня вновь два куска слоновой кости (уже раньше Земио получил несколько слоновых клыков) с повторным требованием в целях мирного обмена мнениями расположить наш лагерь на его берегу. Ответ Земио был уклончивый и неопределенный; все же он решил на следующий день повернуть назад, чтобы, согласно желанию Мамбанги, расположиться в новом лагере на противоположном ему берегу. Кроме того, он смущенно сообщил мне, что на этом месте он не мог без большой опасности переправить свое войско. Я уже раньше заметил в подзорную трубу успешно выполнявшиеся окопные работы, которые, впрочем, скоро стали видны и невооруженному глазу. Однажды, когда я среди этого военного шума рассматривал их, наши люди крикнули абармбо, что я нахожусь у реки. Мгновенно умолк весь шум и было видно, что каждый старался найти меня в толпе. Вечером, перед оставлением лагеря, у меня был легкий приступ лихорадки, который в новом лагере повторился с большей силой, сделав меня неспособным к привычной вечерней работе.
Мы пустились в обратный путь 19 сентября по той же самой дороге, по которой пришли к Уэле. Вновь перешли через затопленные луговые низменности, через лесные участки, затем сошли со старой дороги и через полчаса достигли в направлении на юго-восток реки, вблизи которой Земио велел устроить лагерь. По ту сторону Уэле небольшой ручей
Акка образует границу областей Мамбанги и абармбо, но переправа находилась на расстоянии получаса ходьбы вверх по течению. На новом месте тоже жили мангбалле, округ которых был под властью Мамбанги. О перемене места было сообщено князю через гонцов; позже я узнал, что Мамбанга покинул свое жительство и лично прибыл к месту переправы через реку. Он снова послал Земио, в знак приветствия, слоновый клык и велел сказать, что будет ночевать на берегу реки, ожидая меня завтра утром к себе. Послы Ндорумы и Палембата, принесшие мне последнюю почтовую корреспонденцию, возвратились отсюда назад с письмами от меня к Бон-дорфу. Что касается мангбалле, которые все еще не хотели отказаться от нападения на своих врагов, то Земио обнадежил их в этом отношении на будущее: пока же они мародерствовали в окрестности, многие вернулись в свои хижины.
В оправдание Земио нельзя умолчать о том, что позже я узнал его с другой, более выгодной для него стороны. Его кажущаяся нерешительность происходила главным образом из боязни сделать что-либо несправедливое по моим понятиям, и что, на основании моих докладов, вызвало бы также порицание со стороны Джесси-паши. Поэтому, как он впоследствии мне признался, он чувствовал себя стесненным в своих действиях, которые могли скоро привести к войне с абармбо.
В последнем лагере я провел лишь две ночи. После того как я расстался с Земио, последовало долгое, наполовину вынужденное пребывание у Мамбанги, что дало мне возможность узнать много нового о жизни негров, но и закалило мое терпение, пока, наконец, я мог продолжать свое путешествие на восток.
Глава XIV. Пребывание у князя Мамбанги и путешествие на восток к поселению Тангази
Двадцатого сентября, в утро нашего прибытия в новый лагерь у Уэле, состоялась, наконец, моя первая, обоюдно желанная встреча с князем Мамбангой. Рано утром я в сопровождении только Фараг’Аллы и Адатама пошел к переправе во вражеский лагерь, — я говорю во вражеский потому, что Земио и его люди считали Мамбангу враждебным по отношению к правительству, так как он до сих пор держал свою страну закрытой для экспедиций арабов. Окружающие молча поглядывали на нас, и многие считали меня заведомо погибшим человеком. Сам Земио не явился, но скоро послал вслед за мной конвой из дюжины негритянских солдат. После получасового перехода вверх по течению Уэле, в направлении на юго-восток, мы достигли места переправы. Там я спокойно, но категорически запретил солдатам приближаться к реке, потому что, если бы их увидели с той стороны, Мамбанга, из боязни и недоверия, мог бы задержать присылку сюда лодки. Я взобрался на крутой берег реки высотой в несколько метров, откуда увидел на другом берегу сотни туземцев. Среди них Адатам скоро нашел князя, который, узнав нас, спустился к берегу. В лодку я взял с собой, кроме своих слуг, еще только одного посла Земио, уже известного Мамбанге. Оставшихся базингов охватил страх при нашем отъезде; некоторые, вероятно, сомневались в том, что я серьезно решил переправиться на другой берег. Я дал своим слугам кое-какие указания, и спустя десять минут мы высадились на берегу. Сотни людей окружили нас, желая увидеть чудесного человека.
