Митчелл чувствовал, как нарастает раздражение лейтенанта, но заставил Брэдфорда подождать с переводом.
– Мой сын стал воином, – сказал он, обращаясь к молодому индейцу. – Он уже завоевал свой «ку»?
– Много раз, – ответил Могучие Плечи с подобающей гордостью.
Митчелл протянул руку, и воин пожал её.
– Я же говорил вам, что они со мной считаются, – ухмыльнулся Митчелл в сторону лейтенанта. – Они не забыли Железную Голову. Этот парень говорит, что он мой сын, а я и не знал, что он у меня есть.
В лагерь Кроу Митчелл и Брэдфорд въехали бок о бок.
«Значит Кроу так никогда и не узнали про того индейца, – с облегчением подумал Митчелл. – Они помнят только хорошее… как и должно быть! Ну что ж, в свое время я приносил им удачу. Они всегда так говорили. Я был для них добрым талисманом… до последней схватки.»
В те далекие дни охота была удачной, а после боевых походов воины возвращались с песнями, захваченными лошадьми и скальпами, рассказами о доблести. Им всегда сопутствовала удача… до последнего набега, когда их нападение было отбито, воины бросились врассыпную, а Железная Голова убил своего друга, чтобы снова стать Мэлоном Митчеллом.
– Индейцы вас ценят, – заметил лейтенант. Теперь Митчелл мог позволить себе быть скромным.
Но я не стал добрым талисманом для самого себя, после того, как их бросил, и признавался он себе, вспоминая годы неудач, когда занимался то фермерством, то торговлей, был кузнецом, матросом. В конце концов жизнь бросила его назад, к фронтиру, на землю его юности, где он стал дровосеком в форту. Жизнь потеряла для него всякий интерес. А ведь до того, как потянулась унылая полоса неудач, были годы, полные опасности, когда горячая кровь кипит ключом. Юность невозвратима, но её спутница, опасность, всё ещё рядом, если не лениться поискать. Набиваясь в скауты, Митчелл знал, что это, может быть, его последняя авантюра.
– Вы сказали, что знаете Жёлтого Бизона, – напомнил ему Брэдфорд.
– Довольно хорошо. Я знал его старшего брата. («И оставил мёртвым у ручья», – мелькнуло в голове.) Жёлтый Бизон, может, лет на десять моложе меня. Он был подростком и готовился к посту в ожидании своего талисмана-покровителя, когда я впервые встретил Кроу, а когда я ушел, он уже был воином. Я помню первый набег, в котором он участвовал.
В жизни индейца Кроу господствовал строгий и суровый порядок. Он вырастал, стремясь к славе; голодал и молился, надеясь узнать свой талисман, своего духа-покровителя. Когда ему казалось, что он его нашел, индеец отправлялся на поиски опасности и вскоре погибал. Жизнь белого человека была бесконечно сложнее. Существовало слишком много вещей, к которым он стремился, и слишком много способов потерпеть неудачу, добиваясь исполнения своих желаний.
«Как давно мы были молодыми!» – подумал потрясенный Митчелл, когда Жёлтый Бизон вышел им навстречу. Время проложило глубокие морщины на смуглых щеках вождя.
Жёлтый Бизон не протянул руки. Он стоял, пристально вглядываясь в лицо Митчелла. Потом спросил, уважительно, почти смиренно:
– Сам Железная Голова вернулся к своим братьям? «Это не потому, что он не узнал меня, – подумал Митчелл. – Он просто испугался. Думает, может, я – дух.»
– Да, это сам Железная Голова, – ответил Митчелл. – Одно время он жил с духами, но этот мой рассказ только для Жёлтого Бизона.
Воины Кроу, курившие трубки с лейтенантом в первую ночь в индейском лагере, были уважаемыми людьми, их общество не умаляло достоинства белых, но все они были лишь помощниками вождя. Сам Жёлтый Бизон и Мэлон Митчелл сидели в другом месте, и Митчелл не спеша плёл свои небылицы.
– Жёлтый Бизон – великий воин и вождь своего народа, – начал Митчелл. – Когда мы были молоды, я уже тогда знал, что так будет.
– Я этого не знал, – задумчиво произнес вождь. – Наверное, талисман Железной Головы сообщил ему об этом. Его талисман всегда был сильным. – Помолчав, он добавил: – Надеюсь, у моего брата, Железной Головы, все ещё есть этот талисман.
Митчелл не мог признать свое поражение. Хвастовство было в его крови.
– Мой талисман сейчас ещё лучше, – солгал он, – потому что какое-то время… не знаю, как долго… я жил с духами.
Он молча курил, выжидая, чтобы интерес и беспокойство вождя усилились, прежде чем закончил свою историю. Он придумывал ее в ходе рассказа, заимствуя из волшебных историй, которые когда-либо слышал в жилищах Кроу. Он поведал о том, как сражался бок о бок с индейцем Сам-Ведёт-Своих-Коней против воина, который становился все выше и выше, пока наконец не превратился в белого волка и унес его, Митчелла, на облаке далеко, туда, где все люди были волками, и держал там.
Жёлтый Бизон в изумлении прикрыл рукой рот и покачал головой, выражая сочувствие своему другу.
Митчелл закончил свой рассказ так: «Я больше не видел Сам-Ведёт-Своих-Ковей. Я не видел его и сегодня. Ни Горбатого Быка, ни Вихря, которые были с нами в тот день.»
Жёлтый Бизон покачал головой:
– Они мертвы, как и много других. Вихрь лежит не очень далеко отсюда. Когда прошло много времени, я вернулся на то место, где была схватка, и долго искал, пока не нашёл моего брата. Я узнал его кости по вещам, которые были там. Завернул их в одеяло и принёс сюда. Я думал, его убили Шайены. Теперь я знаю, что это был дух белого волка.
– Даже после того, как белый волк отпустил меня с треском, подобным грому, в темноте на берегу реки, я не мог вернуться к Кроу, – грустно сказал Митчелл. – Я подумал, что могу принёсти им несчастье, потому что духи унесли мою магическую сумку. Так что мне пришлось вернуться к белым людям, чтоб себя проверить. Но все было в порядке. Везде, где я появлялся, к людям приходила удача. Я думаю, что мой талисман теперь сильнее, чем прежде.
– Это правда, белые стали сильнее и богаче, – согласился Жёлтый Бизон. – Я рад, что Железная Голова снова пришёл к Кроу.
«Он будто угадал, что я решил остаться, -подумал Митчелл. – Кроу теперь не так богаты, как раньше. Меньше хороших лошадей, жилища старые и потрепанные. Голод не за горами».
– Железная Голова заронил семя среди Кроу, – сказал Жёлтый Бизон. – Оно выросло в сильное дерево. У меня тоже есть сыновья, так что я больше не сражаюсь в битвах. В жилище, приготовленном для Железной Головы, ждёт женщина. Она стара. Может, Железная Голова хотел бы, чтоб там была молодая?
– Железная Голова сам уже немолодой, – усмехнувшись, ответил Митчелл.
«Она никогда не была красавицей, – вспоминал он, направляясь к своему жилищу. – А теперь, наверное, старая, обрюзгшая скво. Но она не надоедала мне своей болтовнёй, как большинство из них. Господи! Ведь это всё равно что вернуться домой!»
