Когда я пошевелил головой, позади меня послышался легкий шорох, словно кто-то крадучись полз в траве, соблюдая чрезвычайную осторожность; шорох слышался все ближе, пока наконец рядом с моей не выросла детская голова; мальчик приблизил свой рот к самому моему уху и едва слышно прошептал:
— Это я, мимбренхо. Что прикажет мне Олд Шеттерхэнд?
Значит, это был в самом деле он! Другой человек на моем месте, пожалуй, испытал бы иные чувства; я же внутренне обрадовался, что мальчишка проявил не только смелость, но и сообразительность и достаточно хитрости, то есть те самые качества, которые понадобятся ему, если позднее он пожелает стать великим воином. Он очень хотел заслужить себе имя; он верно рассчитал, что рядом со мной добьется этого раньше, чем где-либо в другом месте; ну, если уж он обладает необходимыми качествами в достаточной мере, то его желание очень скоро осуществится.
Прежде чем ответить ему, я несколько мгновений прислушивался, не заметил ли его часовой, не проснулся ли кто из спящих; ничего подобного я не обнаружил и тогда, повернув к нему свое лицо, очень тихо прошептал:
— Лошади у тебя?
— Да, — ответил он едва слышно.
— А где мои вещи?
— Я все спрятал.
— Ты хорошо их укрыл?
— В стороне от асиенды, в скалах, где не видно следов.
— Ты поступил умно. Как ты добрался сюда?
— Я увидел, что Олд Шеттерхэнд попал в плен, потому что хотел спасти меня. Я предположил, что меня будут искать, и при этом наткнутся на лошадей. Я хотел увести врагов от них, а потому помчался прочь, вверх из долины, а потом по равнине, пока не добрался до скал, где юма должны были потерять мои следы. В моем племени известна быстрота моих ног; ни один юма не смог бы меня догнать; они были далеко позади меня, так что я их не видел, да и они не могли меня заметить. Когда моих следов не стало видно, я сделал крюк, чтобы обойти их, и снова вернулся в долину, где перед этим лежал в засаде. Я видел, как юма вернулись с пустыми руками, и продолжал наблюдать за ними. Когда я увидел, что они выступили в поход, я забрал лошадей и поехал за юма, чтобы спасти Олд Шеттерхэнда. Я охотно отдал бы для этого свою жизнь, потому что его схватили из-за меня.
— Ты многое уже сделал, и я вижу, что ты осторожен и достаточно умен, чтобы действовать самостоятельно. Думаю, что с твоей помощью я скоро стану свободным.
— Скоро? А почему не сейчас же? Со мною не только мой, но и твой нож, я моментально перережу твои путы.
— Этого ты не сделаешь, так как сразу же и ты сам можешь попасть в плен. Ты же должен оставаться свободным.
— Но Олд Шеттерхэнд видит, что все кругом спят и только один страж бодрствует! Однако похоже, что он ослеп, так как не замечает меня.
— А теперь ты подумай, что произойдет, прежде чем мне удастся встать с земли. Ты должен будешь сначала разрезать ремни, которыми на ночь опутали мои тело, а это займет добрый час, потому что мы должны быть осторожными и действовать очень медленно. Потом я должен выпутаться из одеяла, что может быть выполнено за половину указанного времени. Если и это удастся, то придется еще освобождать от ремней руки и ноги. Нечего и думать о прыжке в сторону.
— Но мы постараемся управиться за два часа.
— Мы-то могли бы управиться, но пусть мой юный брат пересчитает моих стражников. Их пятеро; значит, они будут сменять друг друга. И каждый, принимая вахту от своего предшественника, будет осматривать меня, чтобы убедиться, крепко ли я связан. Мне не доверяют. Пойми, что в эту ночь я просто не смогу освободиться.
— Олд Шеттерхэнд прав; придется мне прийти на следующую ночь.
— Ты найдешь меня точно в таком же положении, как и сегодня, и точно так же вынужден будешь уйти ни с чем.
— Но когда же тогда это должно произойти? Я не могу долго оставлять тебя в их руках! Если они тебя убьют, я больше никогда не смогу появиться у родных вигвамов, потому что все мои соплеменники будут показывать на меня и плевать в мою сторону, так как из-за моего легкомыслия Олд Шеттерхэнд попал в плен и погиб.
— Сейчас они меня не убьют, потому что хотят поставить к столбу пыток, а это возможно только после возвращения отряда домой.
— Это хорошо. На сердце у меня сразу полегчало! Но как же мне освободить тебя, если я своим приближением подвергаю тебя опасности?
— Освобожусь я сам. Но так как мои ноги уже онемели от ремней и не смогут далеко увести меня, я хочу, чтобы в тот самый момент, когда я совершу побег, ты был поблизости вместе с моим конем.
— Я буду следовать за юма, и как только они станут разбивать лагерь, постараюсь подобраться поближе к нему.
— Но только действуй очень осторожно! Я должен всегда знать, где ты находишься. Оставайся всегда позади сторожей. Мне надо будет возможно точнее знать, где искать тебя.
— Как мне сообщить тебе об этом, если я не смогу далее переговорить с тобой?
— Умеешь ли ты подражать голосу какой-нибудь лесной птицы?
— Колдун нашего племени умеет подражать голосам всех зверей, а я был его учеником. Какую птицу ты имеешь в виду?
— Мы должны выбрать голос живого существа, которое подает голос как ночью, так и днем, потому что я не могу сказать, когда осуществится мой побег — в темноте или при свете солнца. Ты должен будешь подавать мне сигналы утром, в обед и вечером. Твой сигнал подскажет мне, на каком расстоянии ты находишься.
— Очень редки звери, голоса которых раздаются во все время суток. Может быть, нам выбрать два существа: одно — ведущее дневной образ жизни, другое — ночной.
— Пусть будет так, если это тебя устраивает. Но мексиканская травяная лягушка живет и в лесах, и на лугах, а голос ее можно услышать и утром, и в полдень, и вечером, и даже ночью. Она была бы самым подходящим существом, помогающим нашей связи.
— Пусть свершится так, как задумал Олд Шеттерхэнд! Я могу так хорошо подражать голосу этой большой лягушки, что подделку не заметит даже музыкант с тонким слухом.
— Это мне нравится. Послушай теперь, что я тебе скажу! Хорошо, что я забрал с асиенды столько мяса; ты теперь ни в чем не нуждаешься и сможешь все свое время тратить на свое задание. Не знаю, когда мы отсюда выступим и где мы встанем лагерем. Но когда бы мы ни ушли, куда бы ни направились, следуй постоянно за нами, только на безопасном расстоянии; каждый раз, как мы будем останавливаться, находи себе укрытие как можно ближе к нам, но и не забывай о своей безопасности. Потом ты дождешься, когда в нашем лагере все стихнет, и закричишь трижды лягушкой, но не подряд, а с небольшими промежутками, которые могут составлять по четверти часа. При первом сигнале я еще могу сомневаться, откуда исходит твой голос, но при втором и тем более при третьем я уж наверняка определю направление. После третьего крика ты должен быть готов, чтобы мгновенно ускакать на лошадях вместе со мной.
