Другие недоуменно качали головами, а говоривший снова повернулся ко мне:
— А не встречал ли ты недалеко отсюда двух всадников?
— Да. Белого с юным индейцем.
— Как был одет белый?
— В какую-то рваную одежду.
— А какое оружие у него было?
— Я видел два ружья.
— Все сходится. Собака-мимбренхо привез ему ружья!
Это он сказал как бы про себя. Потом он стал расспрашивать меня дальше:
— Они ехали очень быстро?
— Нет, — ответил я, потуже натягивая повод, чтобы отъехать на несколько шагов. — Они вообще отдыхали.
— Где?
— Да вон там, за кустами.
— Уфф! Тогда мы должны быстро возвращаться, потому что длинное ружье бледнолицего достанет досюда — ведь это медвежебой. А короткое ружье его стреляет без передышки. Поехали с нами! Мы вернемся назад, где ты сможешь увидеть вождя и переговорить с ним.
— Мне не к спеху. Подождите немного! Мне бы хотелось кое-что от вас получить.
— Что?
— Ваше оружие и ваших лошадей.
— Зачем? — спросил он, удивленно разглядывая меня.
— Затем! — ответил я, сдвигая левой рукой платок с лица, а правой наводя на них штуцер. — Вы сами сказали, как я могу метко стрелять из этого ружья. Кто из вас сдвинется с места, немедленно получит пулю. А там, в зарослях, стоит мимбренхо с моим медвежебоем, пули которого могут долететь досюда и даже дальше.
Они застыли на месте, но не вследствие моего приказа, а от ужаса, уставившись в мое не закрытое платком лицо.
— Уфф! — выдавил из себя говоривший. — Это же Олд Шеттерхэнд!
— Олд Шеттерхэнд, Олд Шеттерхэнд! — растерянно пробормотали остальные.
— Да, Олд Шеттерхэнд, — кивнул я, все еще направляя дуло ружья на них. — Не оборачиваться, иначе стреляю! Вы хотели поймать меня, а теперь сами оказались в ловушке. Но я отпущу вас на свободу и даже разрешу вернуться к вашему вождю. Отдайте ружья!
Они держали свое допотопное оружие в руках, выставив стволы вперед, как это обычно делают индейцы при встрече с чужими, однако ружья не были заряжены. Они не осмелились пустить оружие в ход, но повиновались приказу не сразу.
— Быстрее, иначе буду стрелять! Мне некогда ждать! — приказал я им. — Раз… два…
Я не сказал еще «три», как они выпустили ружья из рук.
— Слезайте с лошадей и отойдите в сторону!
Они повиновались из страха перед моим ружьем.
— А теперь бегом назад! Кто оглянется, пока он будет в поле моего зрения, получит пулю!
Они мигом пустились прочь. Смешно было глядеть, как они перетрусили. Когда я был у них в плену, лежал закутанным в одеяло, они насмехались и издевались надо мной; теперь же они бежали как зайцы.
Мне совсем не надо было ждать, пока они скроются, потому что я был убежден, что они не обернутся. Я спешился, чтобы подобрать их ружья и успокоить индейских лошадей, которые без хозяев стали проявлять беспокойство. Тут я увидел, как из кустов галопом летит мой мимбренхо, чтобы помочь мне.
— Уфф, уфф! — закричал он еще издалека. — Олд Шеттерхэнд — великий колдун; ему все удается, даже трудные дела!
— Но это было нетрудно сделать, — возразил я.
— Обезоружить без боя троих врагов да еще отобрать при этом у них лошадей? И это пара пустяков! Кто бы об этом подумал! Когда ты сказал, что хочешь с ними вести переговоры, я очень беспокоился за тебя!
— Но у меня же был союзник!
— Да, был, потому что я стоял с твоим медвежебоем, однако держать его я не смог, а вынужден был положить на развилку сучьев; я был готов стрелять сразу же, если бы они осмелились защищаться.
— Это было очень смело с твоей стороны, хотя вряд ли бы это понадобилось. Но я-то имел в виду другого союзника — неожиданность, которая весьма помогла мне. Однако сейчас нам пора уезжать, потому что в любой момент могут появиться их товарищи.
Мы привязали три ружья к лукам седел отобранных лошадей; мимбренхо взял одну из них за повод, я — двух других, и мы поехали прочь, сначала медленно через кустарник, а потом, когда выбрались на свободное пространство, пустили лошадей в галоп. Но такая скорость необходима была нам только до тех пор, пока мы не отъехали на достаточно большое расстояние, где почувствовали себя в безопасности. Когда кусты, в которых мы скрывались, стали темной полоской на горизонте, мы остановились, причем я сделал это с расчетом. Нам ведь надо было заманить преследователей за собой, а значит, время от времени мы должны были им показываться, чтобы они не упустили нас из виду.
Когда мы спокойно сидели в седлах, я заметил, что мимбренхо украдкой бросает на меня вопросительные взгляды, и догадался о его желании узнать, о чем это я говорил с тремя воинами-юма. Я рассказал ему. Будучи ребенком, он не мог требовать от меня такого доверия, тем более он был горд, оттого что я передал ему содержание разговора. Когда я закончил, он задумчиво посмотрел, а потом сказал:
— Находясь рядом с Олд Шеттерхэндом, час от часу все больше набираешься опыта. То узнаешь о воинских хитростях, то услышишь, как надо вести себя, чтобы выведать от кого-то такие вещи, какие он никому говорить не должен. Теперь мы знаем почти все!
— О, еще далеко не все! Главное еще остается сокрытым от нас.
— Олд Шеттерхэнд сообщит мне, как обстоят дела?
— Охотно. Прежде всего мы знаем, что нас преследует пятьдесят человек под руководством вождя. Что из этого следует?
— Что до возвращения этой полусотни ни стада, ни раненые не сдвинутся с места, а останутся все на прежнем месте.
— Верно! Еще нам известно, что Мелтон и оба Уэллера свободны, что асьендеро также выпущен из плена, что даже белые чужеземные переселенцы отпущены.
— Разве этого недостаточно?
— Нет.
— Но ведь ты, собственно, только хотел спасти их! Теперь они свободны.
— Свободны, но где они находятся? Братья юма, а значит, какие-то другие юма, должны увести их в горы. Это мне кажется подозрительным. Какие горы имелись в виду? Что они должны там делать? Они же оставили родину и приехали сюда, чтобы работать на асиенде Арройо. Зачем же их отправили в незнакомые горы, да еще вместе с враждебными индейцами?
— Этого я не могу сказать, — ответил мальчишка со смешной прямотой.
— Не печалься особенно, потому что и я этого не знаю, но не успокоюсь, пока не выясню все до конца. Дальше: асьендеро собирался с Мелтоном в Урес. Что им там нужно? В других обстоятельствах я посчитал бы такое путешествие крайне непродуманным начинанием; однако Мелтон договорился с индейцами, уговорил их напасть на асиенду, ограбить ее и превратить в пепел. Теперь же с разоренным вконец владельцем он скачет в Урес, а тем временем наемные рабочие асьендеро, тоже потерявшие все свое скудное добро, уходят с индейцами в горы. Асьендеро нужен там, где находятся переселенцы; почему же они разделились?
