— Ты абсолютно прав, мой друг, — согласился Хукер. — А теперь дай-ка мне еще пива. И постарайся подать так, словно здесь Нью-Йорк.
На этот раз Элли подал ледяное пиво в высокой глиняной кружке. Поставил на столик, слизнул с пальцев пену, потом вернулся за стойку.
— Могу кое о чем спросить?
— Конечно.
— Как-то раз видел тебя без рубашки. Где ты заполучил такие шрамы?
— Мы принимали участие в нескольких войнах, или ты забыл?
— Никак нет, дружище, не забыл. Просто хотел знать, как ты мне это преподнесешь.
— А что?
— Да то, что я был в комнате для допросов, когда раскручивали дело Кормана. Ну, когда эти террористы разрушили здание Арби-Беннета. Сам я служил тогда в пожарной бригаде, и как раз в тот день они привели одного спеца, который только что положил с полдюжины этих уродов. Ну и ему тоже крепко досталось. И я успел разглядеть этого здоровяка прежде, чем нас всех выперли вон. И он был чертовски похож на тебя.
— Дело Кормана, это ж сто лет назад было!
— Однако не думаю, что ты о нем забыл. Так это был ты или нет?
— Я читал об этом в газетах.
— Не вешай лапшу на уши, — усмехнулся Элли. — Ты мне все можешь рассказать, друг. Чего тебе бояться? Я всего лишь какой-то паршивый бармен на пенсии на вонючем карибском островке. Оба мы с тобой из бывших. Так что нечего придуриваться.
Хукер хмыкнул и одним махом отпил пол кружки. Пиво оказалось холодное, как раз такое, как он любил, и он оттер ладонью пену с губ.
— Я это был, я.
— Ты был копом?
— Только не из Нью-Йорка.
— О, бог мой, — протянул Элли. — Стоит продолжать?
— Не советую.
— Ладно, оставим все как есть. Скажи, ты ведь знаешь Бергера? Ну, который всю дорогу косит под Сидни Гринстрита? Тогда я вроде как Ходжи Кармишель, который сидит в уголке, бренчит на пианино или же топчется у бара. А ты у нас тогда сам Богарт.
— Перестань, Элли.
— Нет, Хукер, я должен это спросить. Просто должен.
— Так спрашивай.
— Ты из федералов, что ли?
— Вроде того.
— Черт!.. Не надо было спрашивать, верно?
— Проехали, друг. Ты ведь сам сказал, все мы теперь на пенсии.
— Как же, на пенсии он, рассказывай сказки, — пробормотал Элли, и лицо его приняло озабоченное выражение. — Тебя ведь прислали сюда кого-то пришить, верно?
Хукер поставил кружку и поднял глаза на бармена. Элли был высоким костлявым мужчиной под шестьдесят, у которого никогда не было настоящего дома, если не принимать в расчет пожарную часть в нижнем Манхэттене. Жизнь словно прошла мимо него, он пребывал в каком-то нереальном, выдуманном им же самим мире и впитывал все детали мира навсегда ушедшего.
— Не имею ни малейшего желания убивать кого бы то ни было, — ответил Хукер.
— В неподходящее время ты приехал, друг.
— С чего ты взял?
— Двадцать четыре года проработал в пожарном отделении. Был командиром бригады. Торчал в одних и тех же барах с копами, вместе с ними выезжал на происшествия. Одна большая семья, так что могу отличить своего от чужого. — Он покосился на дверь. — А тут вдруг со всех сторон наползают феды.
— Черт, о чем это ты, Элли?
Бармен налил еще кружку пива, сел против Хукера и сказал:
— Смотри, кого только что приволок Бергер.
Хукер не обернулся. Покосился вместо этого на старое пыльное зеркало над баром и увидел в нем Чану. Она тоже увидела его, глаза их встретились, и на секунду он пожалел, что не захватил с собой «кольт» 45-го калибра. Если в сейчас пушка была под рукой, он бы развернулся и, не задумываясь, выпустил бы кишки этой красивой сучке и покончил бы со всем этим раз и навсегда.
Она подошла и сказала:
— Привет, Мако.
Он опустил кружку на стол и поднялся. Он знал, как ненавистен ей сам его вид, но отступать было некуда.
— Привет, куколка, — проговорил он. — Вот уж сюрприз так сюрприз.
— Да уж. — Она смотрела на него, улыбаясь, а затем тихо добавила: — Не ожидала, что Компания проявит такую прыть.
Хукер взял ее за подбородок, заставил слегка приподнять голову.
— Компания тут ни при чем, детка. Никоим образом. Ни за что не стала бы снова сводить нас после того, что произошло. Больше всего на свете боялись, что я тебя найду и тогда тебе просто каюк. Даже когда ты была на моей стороне, то умудрилась подстрелить меня. И это сошло тебе с рук.
— Меня не предупредили, — ответила она.
— Ты действовала не думая, глупая шлюха, — проронил Хукер.
Она почувствовала, как напряглись у нее мышцы спины, почти приготовилась к выпаду, но затем вспомнила, что с ним, в отличие от остальных, такие штучки не проходят.
— Непременно сделала бы то же самое снова, — заявила она.
— А ты попробуй. Посмотрим, что получится.
— В следующий раз и пробовать не буду. Просто сделаю, и точка.
— Ты сильно рискуешь, детка. Никогда не поступай так с мужчиной, иначе хвост спалишь. Прямо сейчас мне хотелось бы отшлепать тебя по заднице, но ведь это было бы не по-американски, верно? — Он улыбнулся ей, обнажив крупные белые зубы. — Пиво будешь?
— Отвяжись.
— Только после пива. — Он взмахом руки подозвал Элли. Когда тот принес кружки с пивом и поставил перед ними на стол, Хукер сказал: — Если еще раз посмеешь заговорить со мной в таком тоне, так врежу по хорошенькой мордашке, что мать родная не узнает. — Он улыбнулся еще шире. — Усекла?
Она взяла кружку, прикинула, можно ли нанести этим предметом удар, который бы раскроил Хукеру череп, затем решила, что не стоит. Сдула пену, отпила глоток.
— Усекла.
— Прямо как в старые добрые времена, — заметил он.
— Не совсем. Ты вроде бы вышел на пенсию, — напомнила ему Чана.
Хукер поднес кружку к губам и пил долго и жадно. Потом со стуком поставил ее на стол.
— Сведения у тебя верные.
Слегка склонив голову набок, она смотрела на него как на полного идиота и лжеца. Пять лет службы в Компании, и ты уже считаешься ветераном, а она прослужила двенадцать. Возможно, сейчас Компания уже не та, что прежде, ослабила хватку, и немало голов слетело по политическим причинам, но руки у нее по-прежнему были длинными, да и шифры все те же, ничуть не изменились.
— Рада за тебя, — сказала она. — Насколько я поняла, живешь здесь, на Пеолле?
— А этот Бергер сообразительный толстяк. Вот уж не думал, что он меня знает.
— Проходил такой курс, тренировка памяти.
Хукер кивнул.
— Да, не учел. Забыл, что Компания всегда держит подобных типов в потенциально горячих точках.
— Ага, — со значением вставила она, — еще как держит.
Он уловил ехидство в ее голосе и пожал плечами. Ему плевать, что она теперь там думает. Когда-то было не все равно, а теперь плевать.
