Всеволод Воеводин - Буря

— Да, это вы правильно придумали, — говорит Студенцов, и Лиза крепче сжимает мне руку. — Сколько вы плавали с нами? Месяц весной да три месяца нынче? Я знавал ребят, которые приходили в мореходный техникум прямо со школьной скамьи — и ничего, прекрасно получалось. А у вас хоть и небольшой, но хороший морской опыт, вы можете уверенно двигаться дальше.

Голос его звучит глухо. С трудом я соображаю, о чем он говорит.

… Нет, это всё не так. Мы пьем чай вдвоем с Лизой за круглым столом, над которым висит большая, такая же, как у Студенцова, лампа. Целый месяц мы не видали друг друга, я могу без конца сидеть вот так и смотреть на её лицо, самое дорогое на свете. Мой китель с нашивками на рукаве висит наброшенный на спинку стула. Я сижу, курю, слушаю её новости, смеюсь её шуткам, — нет, мы все смеемся её шуткам, потому что в комнате много народа: тут Студенцов, Овчаренко, Бабин, может быть, Кононов, Александр Андреевич, случайно оказавшийся в городе, маленький Голубничий («гром тебе и молния, зеленая лошадь!»), Аристарх Епимахович Сизов, для которого я специально поставил на стол литр свежего трескового жира. И все мы много говорим, много пьем чая, курим и смеемся. Хорошо опять увидеть их всех, моих друзей, собравшихся вместе. Когда они уйдут, я осторожно, чтобы не напугать, расскажу Лизе о том, как нас трепало в этом рейсе. Мой первый помощник, чудак такой, надел чистое белье: он уже рассчитывал отправиться к рыбам! Я до сих пор боюсь притронуться к своему плечу, — так меня ударило волной о поручни. Какой волной? О чем я? Мы шли в ледовую разведку за две тысячи миль на восток, нас сжали льды и обвалились на палубу…

— О чем ты думаешь? Нам пора, — говорит Лиза.

Я жму руку Студенцову, жму руку Бабину и Овчаренко, моим друзьям, и благодарю их за то, что они сделали для меня. Я надолго прощаюсь с ними и вдвоем с Лизой спускаюсь вниз. Наш поезд на Ленинград уходит через полчаса. Он увезет нас обоих далеко от заполярного моря, которое я так полюбил, к другому морю, к другим людям, к другому труду. Я сам хочу водить корабли.

1939 г.

От авторов

Часть первая. ВСТРЕЧИ

Глава I. Мысли о море

Глава II. Северные капитаны

Глава III. Спутница

Глава IV. Страх

Глава V. Мореход Кононов

Глава VI. Разгул

Глава VII. Хозяин соломенной пещеры

Глава VIII. Бегство по заливу

Глава IX. Шлюпка, накрытая брезентом

Часть вторая. МОРЕ

Глава X. На краю света

Глава XI. Происшествие на переправе

Глава XII. Плохие приметы

Глава XIII. Моя первая вахта

Глава XIV. Меня бьет море

Глава XV. Я прихожу в себя

Глава XVI. В городе белых птиц

Глава XVII. Взгляд из расселины

Глава XVIII. Ночь перед штормом

Глава XIX. Ночь перед штормом (продолжение)

Глава XX. Ночь перед штормом (на берегу)

Часть третья. ШТОРМ

Глава XXI. Шторм начался

Глава XXII. Разговор всерьез

Глава XXIII. Мы пытаемся оказать помощь

Глава XXIV. Эсминцы выходят в море

Глава XXV. Помполит говорит речь

Глава XXVI. Ведьма и Старовер

Глава XXVII. Мы остаемся на судне

Глава XXVIII. Ветер переменился

Глава XXIX. Моя последняя вахта

Глава XXX. Лиза находит Егешко

Глава XXXI. Мореход и буря

Часть четвертая. ЛИЗА

Глава XXXII. Еще один хороший человек в моей жизни

Глава XXXIII. Порча

Глава XXXIV. Дальше от моря

Глава XXXV. Несчастные рыболовы

Глава XXXVI. Ночлег

Глава XXXVII. Скверный день

Глава XXXVIII. Встреча

Глава XXXIX. Обратный путь

Глава XL. Скитания кончаются

Эпилог

Деревянная установка для просушки шкур морских зверей.

Товарищей. В говоре поморов сохранилось много иностранных слов с тех давних времен, когда на Мурмане хозяйничали главным образом иностранцы.

Выпотрошить.

Временное (летнее) жильё.

Направление и сила ветра.

Погостами на Севере называются селенья.

Клотик — верхняя часть мачты.

Метацентр — центр тяжести.

Чокк — по-саамски — горный пик, чорр — горный хребет, яур — озеро.