– Великое счастье, что это не парусник, – с горькой готовностью вставил Джакс. – За этот вечер мы потеряли бы все мачты.
– Да! А вам оставалось бы только стоять и смотреть, как их уносит, – сказал капитан Мак-Вер, как будто несколько оживляясь. – Сейчас мертвый штиль, не так ли?
– Да, сэр. Но, несомненно, надвигается что-то необыкновенное.
– Возможно. Вы, видимо, думали, что я постараюсь увернуться с пути, – сказал капитан Мак-Вер.
И манеры его, и тон были до крайности просты, он не спускал тяжелого взгляда с непромокаемого плаща, валявшегося на полу. Вот почему он не заметил смущения Джакса, а тот был не только раздосадован, но и удивлен; он почувствовал уважение к капитану.
– Видите эту книгу? – серьезно продолжал капитан Мак-Вер, хлопая себя закрытым томом по ляжке. – Я читал здесь главу о штормах.
Это была правда. Он действительно читал главу о штормах. Входя в штурманскую рубку, он не имел намерения браться за эту книгу. Что-то – быть может, то же предчувствие, какое побудило стюарда, не дожидаясь приказания, принести в рубку морские сапоги и непромокаемое пальто капитана, – заставило его руку потянуться к полке; не теряя времени на то, чтобы сесть, он добросовестно силился вникнуть в терминологию, но потерялся среди полукругов, левых и правых квадрантов, возможного местонахождения центра, перемен ветра и показаний барометрической шкалы. Он пытался связать прочитанное с создавшимся положением и кончил тем, что почувствовал презрение и гнев, увидев в нагромождении слов и советов лишь одни измышления и предположения без малейшего проблеска уверенности.
– Это чертовская штука, Джакс! – сказал он. – Если верить всему, что здесь сказано, придется большую часть своей жизни носиться по морю, стараясь зайти в тыл непогоде.
Он снова хлопнул книгой по ляжке, а Джакс открыл рот, но ничего не сказал.
– Зайти в тыл непогоде! Вы это понимаете, мистер Джакс? Величайшее безумие! – восклицал капитан Мак-Вер, делая паузы и глубокомысленно уставившись в пол. – Можно подумать, что это писала старая баба. Это превосходит мое понимание. Если книга преследовала какие-нибудь полезные цели, то понимать их нужно так: я должен немедленно изменить курс, свернуть к черту в сторону и явиться в Фучжоу с севера, тащась в хвосте этой бури, которая, видимо, бродит где-то на нашем пути. С севера! Вы понимаете, мистер Джакс? Триста лишних миль, и в результате – недурной счет за уголь. Если бы каждое слово здесь было святой истиной, я все-таки не мог бы так поступить, мистер Джакс. Не ждите этого от меня…
Джакс молча дивился такому красноречивому взрыву чувств.
– Но суть в том, что вы не знаете, прав ли этот парень. Как вы можете определить, что это за буря, пока вы на нее не натолкнулись? Ведь парня-то на борту здесь нет, не так ли? Отлично! Вот здесь он говорит, что центр таких бурь находится на восемь румбов от ветра, но никакого ветра у нас нет, несмотря на падение барометра. Где же теперь его центр?
– Ветер сейчас подымется, – пробормотал Джакс.
– И пусть подымется! – сказал капитан Мак-Вер с благородным негодованием. – Отсюда вы можете заключить, мистер Джакс, что в книгах всего не найдешь. Все эти правила, как увернуться от ветра и обойти бурю, мистер Джакс, кажутся мне сущим вздором, если здраво смотреть на дело.
Он поднял глаза, увидел недоверчивую физиономию Джакса и постарался пояснить сказанное на примере:
– Это так же нелепо, как и ваше необычайное предложение повернуть судно, изменив курс неизвестно на сколько времени, ради удобства китайцев. Если погода меня задержит – отлично! На то имеется ваш судовой журнал, чтобы ясно говорить о погоде. Но, допустим, я изменю курс и прибуду на два дня позже, а они меня спросят: «Где же это вы были, капитан?» Что я им скажу? «Старался улизнуть от непогоды», – пришлось бы мне ответить. «Должно быть, погода была чертовски скверная?» – спросили бы они. «Не знаю, – ответил бы я. – Я ловко от нее улизнул». Вы понимаете, Джакс? Я весь вечер об этом размышлял.
Он снова поднял глаза. Никто еще не слыхивал от него такой длинной тирады. Джакс, держась руками за притолоку, походил на человека, созерцающего чудо. В глазах его отражалось безграничное изумление, а физиономия казалась недоверчивой.
– Буря есть буря, мистер Джакс, – продолжал капитан, – и добрый, сильный пароход должен встретить ее лицом к лицу. Подлой погоды везде достаточно расплескано по свету, и самое верное – это пробиться сквозь нее безо всякой «штормовой стратегии», как выражается капитан Вильсон с «Мелиты». Недавно на берегу я слыхал, как он распространялся на эту тему перед несколькими шкиперами за столиком рядом с моим. Мне это показалось величайшим вздором. Он рассказывал им, как он «отманеврировал» – так, кажется, он выразился – от ужасного урагана, так что тот никак не мог подобраться к нему ближе чем на пятьдесят миль. Хорошо, говорит, поработал мозгами. Никак не возьму в толк, откуда ему могло быть известно, что за пятьдесят миль от него разыгрался ужасный ураган? Казалось, что слушаешь болтовню сумасшедшего. Я полагал, что капитан Вильсон достаточно стар, чтобы сочинять такие сказки.
Капитан Мак-Вер помолчал с минуту и спросил:
– Сегодня ваша вахта внизу, мистер Джакс?
Джакс быстро очнулся:
– Да, сэр.
– Распорядитесь позвать меня при малейшей перемене, – сказал капитан. Он протянул руку, чтобы поставить книгу на место, и подобрал ноги на кушетку. – Захлопните как следует дверь, чтобы она не открывалась, пожалуйста. Не переношу, когда хлопают. Черт знает какие замки поставили на судне, право.
Капитан Мак-Вер закрыл глаза.
Он хотел отдохнуть. Он устал и чувствовал себя духовно опустошенным; такое состояние наступает после утомительной беседы, когда человек высказал свои глубочайшие верования, созревавшие в течение долгих лет. Действительно, он, сам того не подозревая, выразил свое кредо, и на Джакса это произвело столь сильное впечатление, что он долго стоял по другую сторону двери и почесывал голову.
Капитан Мак-Вер открыл глаза.
Он подумал, что, должно быть, спал. Что это за оглушительный шум? Ветер? Почему же его не позвали? Лампа вертелась в карданном подвесе; барометр описывал круги; стол каждую секунду наклонялся то в одну, то в другую сторону; пара морских сапог с осевшими голенищами скользила мимо дивана. Он быстро протянул руку и поймал один сапог.
В приоткрытой двери показалось лицо Джакса, – только одно лицо, очень красное, с вытаращенными глазами. Пламя лампы затрепетало; обрывок бумаги взлетел к потолку; поток воздуха охватил капитана Мак-Вера. Натягивая сапог, он вопросительно уставился на распухшее, возбужденное лицо Джакса.
