Пора проучить Грауля, — решительно продолжал Курилов.
Держи пять! — Слива протянул ему руку, и они обменялись крепким рукопожатием. — Ты помалкивай, — предупредил боцман Курилова, — я сейчас заряжу пушку, потом ты выходишь «а трибуну, а я остаюсь за кулисами. Согласен?
Готовь пушку! — кивнул Курилов. Приготовления Сливы не привлекли ничьего внимания.
К тому же начал моросить дождь. На палубе никого не было.
Сейвал неторопливо плыл на север. Курилов попросил вахтенного помощника подвести судно ближе к киту.
Слива спустился к гарпунерской площадке и сделал Курилову знак, что все в порядке. Вахтенный помощник, решив, что боцман пошел за гарпунером, исполнил просьбу Курилова. Леонтий сбежал по трапу к пушке и отыскал глазами спину кита. Обычно широкая, с высоким большим плавником, она показалась сейчас Леонтию необычайно маленькой, узкой. Целиться в нее было очень трудно.
Курилов больше ничего не видел и не слышал. Он знал, что если сейчас не выстрелит, то его остановят. Быстро прицелившись, он нажал курок. В то же мгновение его рванула за плечо чья-то сильная рука. Он подался в сторону и потерял точку прицела.
Гул выстрела слился с криком Грауля. Что кричал гарпунер, Курилов не разобрал, он только понял, что это была грубая, циничная брань. Не отнимая рук от пушки, Курилов видел, как гарпун ушел в воду недалеко от кита. До его слуха донесся звук лебедки, пущенной Сливой.
Кит уходил. Грауль еще раз рванул Курилова от пушки. Лицо его было красно от гнева. Глаза налились кровью, а губы дрожали.
Леонтий повернулся к нему и по-немецки сказал:
Ведите себя спокойнее, господин Грауль, вы на советском судне.
Гарпунер хотел что-то сказать, но только с ненавистью взглянул на Курилова.
С мостика крикнул Можура:
Курилов, зайдите ко мне в каюту!
Леонтий неторопливо, чувствуя на себе одобряющие взгляды высыпавших на палубу матросов, шел следом за капитаном. Он был взволнован, но голову не опустил. Он думал о том, что если бы Грауль не рванул его за плечо в момент выстрела, то, возможно, — нет, наверняка бы — попал в кита. Ну, конечно, попал бы: прицелился он точно.
И это придало ему уверенности.
3
Все гарпунеры — Грауль, Трайдер и Лунден — направились к Северову с требованием наказать Курилова за его дерзость, а Можуру — за явно сочувственное отношение к выходке бочкаря.
Из-за двери каюты капитан-директора доносились голоса. Грауль негромко, но требовательно постучал. В каюте стихли. Послышалось приглашение. Гарпунеры вошли.
А, господа гарпунеры! — воскликнул Степанов. — Заходите, заходите!
Давно Грауль не видел помполита таким оживленным. Он со злорадством подумал: «Сейчас я испорчу вам настроение, господин комиссар».
В каюте были капитаны всех китобойцев и с ними Курилов, Турмин и Горева. Тут же сидел Пилипенко. Вид у него был сумрачный. Это доставило Граулю удовольствие. Китобои молчали и выжидающе смотрели на гарпунеров.
Грауль сейчас особенно остро почувствовал, что все эти русские не проявляют к нему никакого уважения как к специалисту. Злоба и ненависть охватили Грауля, но внешне он был спокоен. . По приглашению Северова гарпунеры сели на диван. Посредине разместился крепкий, хорошо сложенный Грауль, по левую руку от него по-петушиному задрал голову тощий Трайдер — весь в черном, наглухо застегнутый, с бледным лицом и маленьким подбородком. Руки он сложил ладонями вместе, словно приготовился молиться. Лунден устроился справа от Грауля. Он, выпятив губы, посматривал исподлобья.
Грауль с удивлением отметил про себя, что у всех находящихся в каюте китобоев почему-то веселые лица. Во всяком случае, эти люди были чем-то обрадованы или возбуждены. Они вполголоса переговаривались, изредка поглядывая на гарпунеров.
Степанов с Северовым обменялись несколькими фразами. Затем капитан-директор, постучав карандашом по столу, попросил тишины.
Но прежде чем он заговорил, встал Грауль. Неторопливо, отчеканивая слова и прислушиваясь к тому, как они звучат, Отто сказал:
Ми, иностранный специалист, заявляйт самый решительный протест. Матрос Курилофф груб нарушайТ договор, заключенный с нами Советский правительство. Ми требовайт суровый наказаний матрос Курилофф. Виновный ви должен увольняйт с флотилии...
Трайдер и Лунден закивали головами. Китобои неодобрительно шумели. Можура сидел, спрятав глаза под нависшими бровями. Граулю показалось, что капитан улыбнулся. «Нет, этого не может быть», — подумал он, но остался недоволен тем впечатлением, которое произвели на китобоев его слова. Моряки точно не чувствовали своей вины, и Курилов смотрел так, словно Грауль, а не он совершил возмутительный поступок.
У тебя, Михаил Михайлович, есть замечания? — посмотрел на помполита капитан-директор.
— Нет, все ясно, — сказал Степанов. Грауль насторожился еще больше.
Северов обратился к гарпунерам и обычным спокойным тоном, чуточку устало проговорил:
Мы с вами согласны в одном, а именно, что поступок товарища Курилова является нарушением дисциплины и даже договора, который, к слову говоря, вы заключили с представителем одной из хозяйственных организаций нашей страны.
Это значит с правительством! — выкрикнул Грауль, перейдя на немецкий язык.
Нет, это не одно и то же, — чуть громче сказал Северов. И дальше он ровным голосом продолжал: — Вы протестуете против поступка Курилова, но не подумали о том, что сами вынудили его к этому?
Мы? — удивленно приподнял брови Грауль и, вынув изо рта сигару, несколько секунд в недоумении смотрел на Северова.
Да, именно вы! — повторил Геннадий Алексеевич.— Вы, господин Грауль, и ваши коллеги. Вы плохо и мало бьете китов)
Мы задания выполним! — гордо вскинулся Грауль.
Судя по ходу дела, — едва ли. Да и шестьдесят китов на судно — это нас не устраивает. Китов много. Наши воды богаты. А вы, господа гарпунеры, стали почему-то слишком часто бить мимо цели!
Лунден, метнув на Грауля тревожный взгляд, откинулся на спинку дивана и вытер о колени вспотевшие ладони. Трайдер сидел, как изваяние, точно разговор его не касался.
У нас есть договор, и мы будем работать по договору, — сказал Грауль, чувствуя, что его позиция становится шаткой.
Вы будете работать по договору, оставляя китов в покое? — спросил Степанов и перевел свой вопрос китобоям. Те засмеялись.
Трайдер и Лунден выжидательно взглянули на Грауля.
Я отказываюсь обсуждать договор, который во всех странах не вызывал нареканий, и требую удовлетворения своих претензий! — резко ответил Грауль.
