флот уже потерял две военно-морские базы в Александрии (Египет) и Бизерте (Тунис), осталась всего одна — в Тартусе (Сирия). В Тартуском доке и предполагалось осуществить сварочные работы поврежденного борта корабля
Но, как говорится, беда не приходит одна. Вечером на переходе ко мне обратился матрос Мелехов с жалобами на болезненность в правой подвздошной области. Измерил температуру-38,30. Мелехов рассказал, что боль появилась шесть дней назад, с каждым днем она усиливалась. А сегодня он больше терпеть эту боль не смог, поэтому и обратился ко мне. Исходя из анамнеза и объективных методов обследования, я поставил предварительный диагноз: «Острый гангренозный аппендицит». Пришлось Мелехову перебираться на амбулаторную койку изолятора, под мое наблюдение. На корабле находился флагманский врач нашей 30-ой дивизии майор медицинской службы Кононенко Александр Стефанович, мой непосредственный начальник. Пригласил его на консультацию. Александр Стефанович с предварительно выставленным мной диагнозом согласился. Согласился он и с тем, что больной Мелехов нуждается в немедленной операции, но ассистировать на операции категорически отказался. Скорее всего, испугался ответственности. Затем я зашел в каюту к командиру корабля и доложил о больном.
— Мелехова надо оперировать, товарищ командир, однако предполагаю, что время несколько упущено. Обратился матрос через неделю. Наверняка аппендицит гангренозный, и, если он прорвался в брюшную полость, возможен перитонит. Идти на операцию одному не резон. Кононенко ассистировать отказался ввиду возможных осложнений.
Командир с тревогой в голосе поинтересовался:
— Руслан, ты уверен, сам-то справишься?
— Лев Борисович, первичную специализацию по хирургии я прошел в 1979 году. Самостоятельно сделал сорок семь аппендэктомий. Оперировать не боюсь. Санинструктор Повар и матрос Любченко ежегодно проходили месячную подготовку в 1-ом военно-морском госпитале на операционных медсестер. В них я уверен. Однако считаю, что ассистировать мне должен врач. Он же даст оценку моим действиям в ходе операции в случае каких — либо непредвиденных обстоятельств. Наиболее подходящей кандидатурой считаю капитана медицинской службы Корнаева. Он является начальником медицинской службы сторожевого корабля «Ладный». Пока погода позволяет ему необходимо перейти на наш корабль. А я начинаю готовить операционную с Вашего разрешения?
Лев Борисович ответил утвердительно:
— Давай, Руслан, начинай готовить. Чем тебе еще помочь, говори, не стесняйся?
— Товарищ командир, — начал Руслан смущенно, — Александр Стефанович у меня весь спирт забрал и даже из НЗ (неприкосновенный запас).
Командир недовольно поморщился:
— Алкаш…Сколько тебе необходимо спирта? Литра хватит? Пришли ко мне санинструктора с емкостью.
Собрав в медсанчасти свой личный состав, я спокойно обсудил предстоящую операцию. Каждому объяснил его задачи и функциональные обязанности. И в санинструкторе Поваре и матросе Любченко был уверен, что не подведут.
— Оперировать будем в штормовых условиях, ветер усиливается. Ассистировать мне будет Корнаев Вячеслав с «Ладного». Готовить к операции два малых операционных набора. Любченко, подберешь мне четырех матросов поздоровее — нас с Корнаевым за ноги будут держать. Повар, возьми емкость и двигай к командиру, он обещал дать на операцию литр спирта. Затем начинайте стерилизовать инструменты, о готовности доложите. Вопросы есть?
Вопросов не было. По дороге в каюту заглянул в изолятор к Мелехову.
— Послушай, Сережа, — обратился я к нему, — дальше тянуть нельзя. Надо оперировать твой аппендицит. Оперировать я буду с капитаном Корнаевым. Он на «Ладном» доктором, скоро прибудет. Врач он опытный, знающий хирург. Оперировать будем под местным наркозом. Ну что скажешь, Сережа? Согласен?
Мелехов молча кивнул головой, выбора у него не было. Пока я разговаривал с матросом подошел озадаченный санинструктор Повар.
— Товарищ старший лейтенант, — начал он неуверенно, — зачем готовить под операционную третий кубрик? Четвертый и больше и светлее.
— Повар, скажи мне, пожалуйста, где находится миттель шпиль над третьим или четвертым кубриком? Ветер усиливается, а центр корабля находится в районе ПЭЖ (пост энергетики и живучести), а под ним на второй палубе и находиться третий кубрик. В центре корабля всегда меньше качает. Будем разворачивать два инструментальных столика, за них ты отвечаешь. Иди готовь кубрик и не переживай, все будет хорошо, ни в тебе, ни в Любченко я не сомневаюсь, — подбодрил я своего санинструктора. Подбежал вестовой и доложил, что прибыл капитан медицинской службы Корнаев и он проводил его ко мне в каюту.
Славик Корнаев был старше меня на четыре года. Чуть ниже меня ростом, коренастый осетин, надежный во всех отношениях. Я всегда ценил его советы и прислушивался к его мнению. Быстро спустился в каюту. Мы обнялись, несколько минут поспрашивали друг друга о здоровье, о домашних, о службе. Я искренне был рад другу. Пригласил посмотреть больного матроса и показал, где будем его оперировать. Корнаев побеседовал с Поваром и Любченко, расспросил, чем каждый из них будет заниматься во время операции. Ответами матросов остался доволен. Затем мы вдвоем отправились к Кононенко и доложили о готовности к операции. Александр Стефанович пожелал нам удачи и углубился в читку газеты.
Доложил командиру о начале операции. Попросил его идти против волны, ибо удары волны о борт вызывают сильные толчки. И если не держаться руками за что-нибудь, мощный толчок может сбить с ног. А если ты в этот момент оперируешь и в руке у тебя скальпель или инструменты для остановки кровотечения, типа остроконечных зажимов, может иметь место несчастный случай. Командир обещал, что при начале поворота корабля нас будут оповещать голосовым сообщением. Ветер постепенно усиливался, а это, естественно, влияло на высоту волн, что увеличивало амплитуду качки. Операция проходила в следующих условиях. Корнаева и меня, намертво вцепившись в каждую ногу, держали по два матроса, лежа на палубе и широко разбросав ноги для устойчивости. Любченко обхватив руками столик с инструментами, опершись спиной в переборку кубрика, ноги — в положении шире плеч. Повар сегодня за операционную медицинскую сестру, его ногу также мертвой хваткой держит здоровенный матрос третьего года службы. Вторая нога свободная, чтобы он мог вращаться по оси от столика с инструментами к операционному столу. Мелехов широкими ремнями привязан к столу, стол прикреплен цепями к открывающимся из пазов в палубе крючками. Вот в таких условиях мы начали операцию.
Но природа решила еще раз проверить моряков на вшивость. Мощнейший удар о борт корабля случайной волны отбросил Любченко от переборки, не выпуская из рук столика с инструментами, он рухнул на палубу с корабельным матом. Смеялись все, даже запеленованный Мелехов повизгивал на операционном столе. Одному Любченко было не до смеха — при ударе о палубу он надорвал ушную раковину и сильно ушиб голову. У нас наготове был еще один столик со стерильными инструментами. Любченко немедленно его накрыл и вновь занял боевую позицию.
Операция длилась около часа и прошла
