Жара и зловоние были так знакомы, что Тому не верилось, что он не появлялся здесь уже больше двух лет. У арабского начальника пристани они спросили, как пройти к дому консула.
— Нет, нет, — сказал он им. — Новое консульство… это больше не в доме эфенди Грея в старом городе. Я пошлю мальчика показать вам дорогу.
И он выбрал одного из оборванных мальчишек, которые облепили ференги, выпрашивая подачки.
— Этот сын шайтана проводит вас. Не давайте ему бакшиш больше одной анны.
Мальчишка приплясывал впереди, ведя их по лабиринтам узких улочек и полуразвалившихся домов в пальмовых рощах. Они прошли по песчаной дороге и в миле или чуть дальше за последней лачугой увидели большую виллу за высокими стенами.
Хотя дом казался старым, внешние стены недавно были отремонтированы и выбелены известкой. Крыша главного дома, видневшаяся над стеной, заново крыта пальмовыми листьями. На воротах — две медные дощечки. На первой надпись «Консульство его величества». Ниже эмблема Компании — стоящий на задних лапах лев и надпись «Контора Объединенной компании по английской торговле в Восточной Индии». В ответ на звонок Тома явился слуга, и Том передал ему записку для хозяина. Через несколько минут слуга вернулся. Том попросил Аболи подождать во дворе, а сам прошел за слугой.
Вокруг главного дома располагались сады и фонтаны в восточном стиле. Потолки в доме высокие, комнаты меблированы очень скупо. Однако повсюду в комнатах, через которые слуга вел Тома, стояли вазы с тропическими цветами, и они так же, как разбросанные среди аскетической обстановки подушки, свидетельствовали о присутствии женщины. Наконец слуга ввел Тома в большую комнату с каменным полом и книжными шкафами вдоль стен.
— Пожалуйста, подождите здесь, эфенди. Хозяин скоро придет.
Предоставленный самому себе, Том посмотрел на медленно вращающийся под потолком вентилятор и на пачки документов, перевязанные красными лентами и разложенные с военной аккуратностью. Потом отвернулся от стола и прошел вдоль книжных полок, пытаясь по их содержимому определить характер владельца. Полки были уставлены тяжелыми папками и переплетенными томами с эмблемой Компании на корешке. В комнате не было ничего личного, она казалась лишенной души.
Том услышал шаги на каменных плитах открытой террасы и повернулся ко входу, когда в дверях показалась высокая фигура. Яркое тропическое солнце светило вошедшему в спину, и Том его не узнал. Консул остановился и позволил глазам привыкнуть к полумгле после яркого солнечного света снаружи. Он был в скромном черном саржевом костюме с воротником из белых кружев.
Потом он сделал шаг вперед и снял с головы широкополую шляпу. Том впервые ясно увидел его лицо. Его изумление было так велико, что он оцепенел и онемел. Потом рассмеялся и бросился вперед.
— Гай! Это правда ты?
Он порывисто раскрыл объятия брату-близнецу.
Было ясно, что Гай удивлен не меньше Тома. По его лицу пронеслась буря чувств, потом оно стало холодным, и он отстранился от Тома.
— Томас, — вымолвил он. — Я понятия не имел, что это ты. Ты подписался вымышленным именем.
— И я не знал, что это ты, — сказал Том, опуская руки и не отвечая на обвинение в использовании вымышленного имени. Ему казалось разумным не называть здесь свое настоящее имя, если по той или иной случайности весть о том, что он виновен в убийстве Уильяма, достигла Занзибара раньше его. Он следил за лицом Гая, пытаясь догадаться, не в этом ли дело, и подумал, что в поисках справедливости не может рассчитывать на брата.
Целую минуту они молча смотрели друг на друга, и эта минута показалась Тому вечностью. Потом Гай протянул руку. Том с облегчением схватил ее.
Пожатие Гая было слабым, и его рука показалась Тому холодной.
После краткого прикосновения он отпустил руку Тома и повернулся к столу.
— Пожалуйста, садись, Томас. — Он кивком указал на кресло с высокой спинкой, не глядя на брата. — Надеюсь, ты явился в эти воды не для торговли. То, что ты прикрываешься вымышленным именем, заставляет меня заподозрить тебя именно в этом. — Том ничего не ответил, и Гай продолжил: — Должен предупредить, что прежде всего я верен Компании. — Он произнес это как название страны. — Я немедленно отправлю сообщение в Лондон.
«Боже!» — думал Том, чувствуя, как вскипает гнев.
— Милосердное небо, Гай, это твоя главная забота? Разве мы не братья? Ты ничего не хочешь услышать об отце и Дориане?
— Я уже знаю о смерти отца. Корабль Компании, который стоит в гавани, привез мне письма лорда Чайлдса и нашего брата Уильяма из Англии, — ответил Гай.
Том почувствовал облегчение: Гай подтвердил, что еще не знает о смерти Уильяма.
Гай поставил перо в держатель и продолжал:
— Я оплакал смерть отца, и мне больше нечего сказать.
Линия его рта стала жестче.
— К тому же ты всегда был его любимцем. Я для него ничего не значил.
— Неправда, Гай. Отец любил нас одинаково! — выпалил Том.
— Это ты так говоришь. — Гай пожал плечами. — Что касается Дориана, то я слышал, что он пропал в море. Утонул или умер.
— Нет, не так. — Том не пытался сдерживаться. — Он попал в плен к мусульманам и продан в рабство.
Гай невесело рассмеялся.
— Ты всегда выдумывал дикие объяснения. Уверяю тебя, что как консул его величества в этих землях я имею доступ к самым надежным источникам сведений.
Несмотря на отрицательный ответ, Тому почудилась что в голосе Гая какая-то напряженность.
— Я там был, черт побери, Гай. Я видел собственными глазами!
Гай сел за стол, взял перо в руку и принялся водить им по своей щеке.
— И ты сам видел, как его продали в рабство? Что же ты не помешал?
— Не помешал? Ах ты, надутый выскочка! — крикнул Том. — Я знаю, что его захватили мусульманские пираты, что он не погиб и не утонул. Я также точно знаю, что его продали в рабство.
— Какие доказательства… — начал Гай, но Том подошел к столу и так стукнул по нему кулаком, что чернильница опрокинулась и чернила залили документы.
— Показания арабов, захваченных нами на Флор-де-ла-Мар и свидетельства моих собственных глаз и ушей. Говорю тебе: твой долг как брата и англичанина — помочь мне отыскать его.
Гай вскочил. Лицо его побледнело, глаза сверкнули.
— Как ты смеешь с прежней наглостью являться ко мне в дом, в мои владения, и диктовать мне, что я должен делать! — закричал он, брызгая слюной.
— Боже, Гай, довольно искушать меня. Я спущу с тебя шкуру, если ты не выполнишь свой долг перед нашим младшим братом.
— Эти дни давно миновали, Томас Кортни. Я здесь хозяин, я представитель его величества и Компании. И если ты будешь говорить со мной таким тоном, то окажешься в тюрьме, а корабль у тебя отберут. — Он дрожал от гнева. — Не смей поучать меня, после того как ты обошелся с Каролиной!
