— Фунди.
— Это его имя, — по-прежнему по-английски объяснил Аболи Тому. — Он из племени лози. Племя свирепых воинов. Его имя означает Посвященный. — Аболи улыбнулся. — Вероятно, он его заслужил.
Том принял приглашение работорговца выпить кофе — такова была обязательная часть цивилизованной торговли. Вскоре Том понял, что хозяину очень хочется избавиться от маленького, но свирепого товара, и умело использовал это свое преимущество. После часа переговоров работорговец в отчаянии вскинул руки:
— Мои дети умрут с голоду. Ты своей непреклонностью разоряешь меня. Ты пустишь меня по миру, но все равно — забирай его.
Когда Фунди, Посвященного, доставили на борт «Ласточки», Том вызвал кузнеца и приказал снять цепи с его рук и ног. Маленький человек растирал онемевшую плоть и изумленно оглядывался. Потом его взгляд обратился на запад, к туманным очертаниям земли, откуда его так жестоко вырвали.
— Да, — прочел его мысли Аболи. — Ты можешь попытаться бежать домой. Но далеко ли ты уплывешь?
Он показал на широкое голубое водное пространство.
— Там тебя встретят акулы, крупнее самых больших крокодилов, каких тебе приходилось видеть, с зубами, которые длинней и острей наконечников твоих стрел. Если они тебя не сожрут, я выловлю тебя и изобью так, что удары арабов покажутся тебе прикосновениями робкой девственницы. А потом снова посажу тебя на цепь, как животное. — Фунди вызывающе посмотрел на него, но Аболи продолжал: — Но если ты человек мудрый, ты расскажешь нам о земле, из которой пришел, а потом отведешь нас туда. И пойдешь не в цепях, а снова как воин, убийца больших слонов, гордый и свирепый.
Фунди продолжал смотреть на него, но его лицо невольно изменилось, а темные глаза расширились.
— Откуда ты знаешь, что я убийца слонов? Где ты научился языку лози? Почему снова предлагаешь мне свободу? Почему хочешь пойти в землю моих отцов?
— Все это я тебе объясню, — пообещал Аболи. — А пока не считай нас врагами. Вот, поешь.
Фунди умирал с голоду и съел до крошки предложенный рис и жаркое из козьего мяса — все, что поставил перед ним Аболи.
Постепенно еда в желудке и осторожные расспросы Аболи успокоили его, и он с набитым ртом начал отвечать.
Аболи переводил его слова Тому.
— Он не знает, насколько это далеко, потому что меряет расстояние не так, как мы. Но его земля далеко, во многих месяцах пути. Он говорит, что живет у большой реки.
Потребовалось немало времени на весь рассказ, но в следующие дни Фунди дополнял его подробностями и заинтересовал Тома описанием озер, могучих рек и гор, убеленных снегами, как старцы — сединами.
— Горы со снежными вершинами? — удивился Том. — В тропиках?
Фунди рассказывал об огромных стадах незнакомых животных, среди которых есть крупнее быков зебу, каких держат арабы, черных и чудовищных, с изогнутыми рогами, способных одним ударом разорвать брюхо льву.
— Слоны? — спросил Том. — Слоновая кость?
Глаза Фунди сверкали, когда он говорил о могучих животных.
— Они для меня что козы, — хвастал он перед Аболи и показывал мозолистые пальцы. — Меня зовут Фунди, великий убийца слонов.
Он вытянул руки, растопырил пальцы, потом десять раз сжал их в кулаки, потом снова растопырил.
— Вот сколько слонов сразил мой лук. Мои стрелы пробили им сердце. И все это были могучие самцы с бивнями длиннее этого.
Он встал на цыпочки и во всю ширину развел руки.
— Много ли еще слонов в той земле? — спросил Том. — Или могучий охотник Фунди убил их всех?
Когда Аболи перевел вопрос, Фунди рассмеялся и лицо его стало озорным.
— Ты можешь сосчитать травинки на великой равнине? Сколько рыб в озерах? Сколько уток в стаях, которые в сезон дождей затмевают небо? Вот сколько слонов в земле лози.
Том слушал эти увлекательные рассказы, и его возбуждение росло. Ночами он без сна лежал на своей узкой, жесткой койке, мечтая о диких землях, которые описывал маленький человек. Дело было не только в обещании богатства и выгоды; он хотел увидеть эти чудеса собственными глазами, хотел охотиться на могучих зверей, поглядеть на горы со снежными вершинами и побывать на берегах широких пресных озер.
Но тут полет воображения прерывали мысли о Дориане и Саре и о его обязательствах перед ними.
«Сара пообещала отправиться со мной куда угодно. Она не такая, как другие девушки. Похожа на меня. Тяга к приключениям у нее в крови. Но как быть с Дорианом?»
Он думал о Дориане столько, сколько не думал за все годы их разлуки. Мысленно он видел его таким, как в ту роковую ночь, когда подобрался к окну камеры на Флор-де-ла-Мар, — видел маленького беспомощного ребенка.
Трудно было покинуть колею, по которой много лет шли его мысли. Какой теперь Дориан?
Изменили ли его перенесенные им трудности?
«По-прежнему ли он мой младший брат или стал совсем другим человеком, иным, чем я знал?» — думал он и тревожился при мысли, что на месте Дориана может оказаться незнакомец. «В одном я уверен: так, как изменился Гай, он никогда не изменится. В нем по-прежнему будет огонь. Он захочет отправиться со мной навстречу новым приключениям. Связь между нами не слабеет. Я в этом уверен».
Похоже, он бросил перчатку к ногам богини удачи, потому что ответ пришел гораздо быстрее, чем он ожидал. На рассвете следующего дня маленькая грязная лодка отплыла от каменного причала и направилась туда, где стояла на якоре «Ласточка». Лодочник был еще в половине пистолетного выстрела от корабля, когда встал на корме и окликнул моряка на борту.
— Эфенди, у меня бумага от английского консула!
Он держал в руке документ и размахивал им.
— Становись рядом, — разрешил Нед Тайлер.
Том в своей каюте услышал крики, и необычное предчувствие овладело им. Его ждет нечто зловещее. Он в одной рубашке выбежал на палубу и успел выхватить из рук лодочника письмо.
Он увидел, что адрес на сложенном листке написан почерком Гая. Почерк почти не изменился с тех пор, как они вместе учились у мастера Уэлша. Письмо было адресовано капитану Томасу Кортни, на «Ласточке», в гавани Занзибара.
Торопливо распечатав его, Том увидел короткую записку:
«Султан приглашает нас обоих на аудиенцию сегодня в полдень. Я встречу тебя у ворот крепости за десять минут до назначенного часа. Г. К.».
Как и следовало ожидать, Гай был предельно пунктуален. Подъехал он в сопровождении конюха, и поздоровался холодно.
— Я не побеспокоил бы вас, сэр, — отчужденно сказал он, не глядя Тому в глаза, — но его величество настаивает, чтобы вы присутствовали на аудиенции.
