В ответ начали стрелять снизу; там всадники спешились и обрушили огонь своих джезейлов на двоих поднимающихся по откосу. Свинцовые пули поднимали столбы пыли у ног Дориана, но его словно защищало заклятие — несмотря на град пуль, они с Батулой оставались неуязвимыми.
Обливаясь потом и тяжело дыша, они тащили верблюдов наверх и наконец поднялись на каменный карниз у начала прохода. Отдуваясь, Дориан быстро оглянулся.
Его люди уводили верблюдов под защиту высоких каменных стен за первым поворотом, укладывали там животных, а сами бежали обратно, чтобы занять позиции среди скал, откуда они могли бы стрелять вниз.
Дориан посмотрел туда и увидел, что эскадроны оттоманской кавалерии растянулись по соляной равнине на мили, но все двигались в одном направлении. Он быстро подсчитал противника.
«Определенно около тысячи!» — решил он и кефией стер с глаз едкий пот. Потом быстро осмотрел Ибрисам и провел ладонями по бокам и ногам верблюдицы, опасаясь найти кровь от пулевого ранения, но она была невредима. Он бросил узду Батуле.
— Отведи верблюдов в безопасное место, — приказал он, — и позаботься о раненом.
Батула повел верблюдов в глубь прохода, а Дориан отправился на поиски принца.
Аль-Малик с мушкетом в руке, невредимый и сосредоточенный, сидя на земле, спокойно отдавал приказания, размещая стрелков среди скал. Дориан присел рядом с ним.
— Господин, это не твое дело. Мое.
Принц улыбнулся ему.
— Пока ты хорошо справляешься. Надо было оставить этого недотепу, пусть бы сам заботился о себе. Твоя жизнь стоит сотни таких, как он.
Дориан пропустил мимо ушей и выговор, и похвалу. Он негромко сказал:
— С половиной людей я могу удерживать врага много дней, пока у нас не кончится вода. Со второй половиной я пошлю Батулу охранять тебя в проходе и в дороге к оазису Мухаид.
Принц серьезно посмотрел ему в лицо.
Защитников будет двадцать человек, а нападающих тысяча, и хотя позиция сильная, врагу не занимать решительности и изобретательности. Аль-Малик понимал, какую жертву приносит Дориан.
— Оставь здесь Батулу и поезжай со мной в Мухаид, — сказал он.
Это была просьба, а не приказ.
— Нет, мой господин, — ответил Дориан. — Не могу. Мое место рядом с моими людьми.
— Ты прав. — Принц встал. — Я не могу заставлять тебя пренебречь долгом. Но приказываю тебе не сражаться до смерти.
Дориан пожал плечами.
— Смерть сама делает выбор. И не переносит возражений.
— Задержи их на остаток дня и ночь, — сказал аль-Малик. — Это даст мне время добраться до Мухаида и поднять племя авамир. Я вернусь к тебе с армией.
— Как прикажет господин, — сказал Дориан, но принц видел в зеленых глазах жажду битвы, и это тревожило его.
— Аль-Салил, — твердо сказал он и сжал плечо Дориана, чтобы подчеркнуть свои слова. — Я не знаю, скоро ли вернусь с людьми авамир. Продержись до завтрашнего рассвета, не дольше. Потом присоединяйся ко мне так быстро, как тебя сможет нести Ибрисам. Ты мой талисман, и я не могу потерять тебя.
— Господин, ты должен отправляться немедленно. Дорого каждое мгновение.
Они вместе вернулись к верблюдам, и Дориан быстрыми распоряжениями разделил людей на две группы: на тех, кто останется и будет удерживать проход, и на тех, кто поедет с принцем. Они поделили остатки воды и пищи: четверть принцу, остальное отряду Дориана.
— Мы оставим вам все мушкеты, пять бочонков черного пороха и мешок пуль, — сказал принц Дориану.
— Мы их используем с толком, — пообещал Дориан.
Через несколько минут все было готово, и принц и Батула верхом возглавили отъезжающую группу. Принц с седла взглянул на Дориана:
— Да будет Аллах твоим щитом, сын мой.
— Ступай с Богом, отец, — ответил Дориан.
— Ты впервые назвал меня так.
— Я впервые почувствовал, что это правда.
— Ты делаешь мне честь, — серьезно сказал аль-Малик и коснулся шеи верблюда прутом.
Дориан смотрел, как они удаляются по узкому извилистому проходу между высокими каменными стенами и исчезают за первым поворотом. Потом выбросил из головы все, кроме предстоящего боя. Он прошел назад, к выходу, чтобы глазами солдата осмотреть равнину и утесы. Определил высоту солнца: чуть за полдень. Предстоит долгий день и еще более долгая ночь. Он определял слабые места в своей обороне, которыми может воспользоваться враг, и обдумывал ответ на каждый вражеский шаг. Вначале они попытаются напасть по прямой, в лоб, вверх по склону, решил он, глядя, как внизу под ним собираются враги. Он прошел между своими людьми, смеясь и болтая с ними, передвигая их на самые выгодные оборонительные позиции в скалах и проверяя, у каждого ли полны фляжки с порохом и мешочек с пулями.
Не успел он расставить последние пикеты, как у начала склона пропел далекий рог, и сразу забили боевые барабаны и послышались крики первой волны нападающих, которая устремилась вперед и вверх по откосу.
— Приготовиться! — приказал своим людям Дориан. — Не стреляйте, братья-воины.
Он хлопнул по плечу человека с длинными черными локонами, падавшими на плечи, и они улыбнулись друг другу.
— Первый выстрел самый желанный, Ахмед. Пусть он не пропадет зря.
И он прошел дальше вдоль линии.
— Жди, пока они не заглянут в твой ствол, Хасан.
— Я хочу, чтобы первый же твой выстрел убил врага, Мустафа.
— Пусть подойдут так близко, что ты не сможешь промахнуться, Салим.
Продолжая смеяться и шутить, он наблюдал за нападающими, которые поднимались по склону. Это были турки, непохожие на арабов пустыни с их ястребиными носами: длинные усы, круглые бронзовые шлемы с пластиной на носу, поверх шерстяных одеяний — кольчуга из металлических звеньев.
«Слишком тяжелая для пустыни одежда», — подумал Дориан, глядя, как турки с трудом поднимаются по склону. Он прошел вперед до края обрыва, словно приветствуя врага, и стоял, упираясь руками в бока и улыбаясь. Он не только ободрял своих людей личным примером — он хотел знать наверняка, что никто не нарушит приказа и не откроет огонь, пока он стоит перед ними.
Один из турок внизу остановился и поднял мушкет. Его потное лицо блестело, руки дрожали: подъем дался тяжело.
Дориан напружинился. Турок выстрелил. Пуля пролетела мимо головы Дориана, и ветер, поднятый ею, бросил золотую прядь волос ему на щеку и губы.
— Это все, на что вы способны, любители коз? — Дориан рассмеялся. — Идите сюда. Идите и узнайте гостеприимство воинов соар.
Его насмешки добавили сил первым нападающим, и последние несколько ярдов подъема они неуклюже пробежали. Дориан отступил в ряды своих людей.
