Забив пулю по возможности глубже, ты откидывал крышку полки и насыпал на нее мелкого пороха из маленькой пороховницы. Потом закрывал полку, снимал курок с предохранителя — и был готов стрелять.
Впоследствии я узнал, что опытный стрелок способен производить все эти действия с немыслимой скоростью, но тогда мне потребовалось минут десять, чтобы зарядить один мушкет. Я выстрелил из открытого окна каюты, и, разумеется, половина команды принялась барабанить в мою дверь.
Я ожидал, что мушкет сильно отдаст, но он был слишком тяжелым. Я так и не выяснил, сколько именно весило такое ружье, но будь оно хоть самую малость тяжелее, одному мужчине было бы не под силу постоянно таскать его с собой.
То же касалось и пистолей. Как я уже сказал, у моего отца был большой пистолет, но весил он раза в два — два с половиной меньше. Стволы у пистолей длинные — ближе к двум футам, чем к одному, — и поначалу я подумал, что лучше бы покороче. Позже я обнаружил, насколько полезными становятся такие стволы после того, как ты выстрелил единственной пулей. Я зарядил один из пистолей и засунул за пояс, но вскоре вытащил. По мне, он был слишком тяжелый, чтобы носить с собой весь день.
В конечном счете мы зачислили в команду четырех грометто, как я и планировал, и, таким образом, у нас оказалось достаточно рабочих рук, чтобы поставить люгерные паруса под бушпритом и брамсели — то есть все, что у нас имелось. У нас стояли брамсели на фок-мачте и грот-мачте. Старый «Новый ковчег» даже под всеми парусами развивал не ахти какую скорость, и нам приходилось брать рифы всякий раз, когда ветер хоть немного усиливался. Маху поначалу боялся залезать на мачты, но с нашей помощью преодолел страх.
Существовало два способа продать рабов в Порт-Рояле: либо продать всех сразу одному покупателю, либо ждать очередного аукциона и продать всех с молотка поочередно. Преимущество первого способа заключалось в том, что мы получим деньги быстро. Зато при продаже рабов с аукциона мы можем получить больше.
Первый вариант имел и свои минусы. Как только я продам всех невольников одному покупателю, команда потребует часть денег, а следовательно, ко времени, когда я попытаюсь продать корабль, команды со мной не будет. А команда мне понадобится, чтобы тщательно вымыть и привести в порядок «Новый ковчег», как мы сделали с «Санта-Чаритой» в Испании.
Вот почему я решил дождаться аукциона, который проводился всего через несколько дней. Команда недовольно заворчала, но я поставил всех на работу и заставил трудиться без передыху.
Ожидание имело еще одно непредвиденное преимущество: я мог вывести всех невольников на палубу и немного подкормить. (Я поштучно продал несколько вещей с корабля, чтобы купить продуктов.) После нескольких дней на свежем воздухе и сносной кормежки они стали выглядеть гораздо лучше. Еще один плюс заключался в том, что Лесаж изъявил желание купить Азуку. Я не хотел продавать девушку сразу, поскольку остальные члены команды сказали бы, что я запросил за нее недостаточно высокую цену. В любом случае мне пришлось бы продать ее в кредит, ибо деньги у Лесажа появятся только после аукциона. А тогда все остальные тоже захотели бы приобрести рабов в кредит.
Итак, мы стали ждать, и я купил фруктов на всех. Во фруктах много витаминов, а апельсины и лаймы стоили очень дешево. Мы опасались, что несколько женщин и детей могут спрыгнуть с корабля и вплавь добраться до берега, но никто не попытался бежать. Разумеется, невольников постоянно сторожили два человека с мушкетами. Эту необременительную обязанность я поручал тем, кто усерднее всех трудился.
Другая проблема, возникшая в связи с решением дождаться аукциона, состояла в том, что несколько рабов — пятеро мужчин и четверо мальчишек — не продались с первого раза. Однако я обратил данное обстоятельство нам на пользу. Я заплатил команде. (Они рвались поскорее спустить деньги на берегу и заели бы меня, если бы я не расплатился с ними.) Когда они сошли на берег, мы с Лесажем окончательно привели корабль в порядок с помощью оставшихся мужчин и детей.
Лесаж остался на борту, поскольку мы еще не продали Азуку. Я выставил девушку на торги на следующий день, и он предложил за нее цену и купил. Одного из мужчин Лесаж убил, но я выставил на торги остальных четырех и всех четырех мальчишек по минимальной цене и продал всех.
Затем я продал «Новый ковчег» человеку, который уже поднимался на борт и осматривал корабль. Я назвал цену, немного превосходящую последнюю, им предложенную, и он согласился.
В результате у меня на руках оказалась куча денег, поскольку за корабль мы выручили больше, чем за рабов. Чтобы невольничье судно окупилось, необходимо совершить два-три плавания. Но об этом позже, сначала я расскажу о дележе. Всю добычу надлежало разделить на равные доли. Каждый матрос получал по одной доле. Капитан (я) получал десять Долей. Старшина-рулевой (Рыжий Джек) — семь. Помощник капитана (Лесаж) — пять. Будь у нас в команде брадобрей-кровопускатель, он получил бы четыре доли. Боцман, плотник или парусник получили бы по две. Капитан Берт тоже получал десять долей.
Изначально команда состояла из четырех пиратов, не считая двух офицеров. Прибавляем к ним четырех грометто — итого восемь долей. Семь, пять, десять и десять дают в сумме тридцать два — значит, в общей сложности сорок. На сорок частей я и разделил все деньги, вырученные за рабов. Я отдал каждому причитающуюся ему сумму и купил денежный пояс из мягкой кожи, чтобы носить под одеждой и хранить в нем свои деньги и деньги капитана Берта. Только золото. Серебро и медь я просто положил к себе в карман, как делали все.
С деньгами, вырученными за корабль, дело обстояло иначе, поскольку мне пришлось купить для нас шлюп, снарядить его в плавание и обеспечить продовольствием. Он назывался «Виндворд», и я не стал менять имя[2]. У него был ямайский рангоут, то есть короткая мачта и длинный гик. Его я тоже не стал менять, но я видел в гавани бермудский рангоут и очень впечатлился.
Прежде чем продолжить, я должен сказать, что шлюпы всегда небольшого размера и всегда однопалубные. Гладко-палубные, так принято говорить. Шлюпы относятся к категории ботов, а не кораблей. Если у бота одна мачта, это шлюп. Если две, дело усложняется. Скажем, одна мачта короче другой. Если она располагается ближе к корме, судно называется кеч. Если ближе к носу, мы имеем дело с ялом. Все ясно? Если гладкопалубный бот имеет две одинаковые мачты с прямыми парусами, это бриг. То же верно и для корабля: две одинаковые мачты с прямыми парусами превращают его в бриг. («Санта-Чарита» являлась бригом, пока капитан Берт не установил на грот-мачте гафельный топсель. Тогда она стала бригантиной. Бригантина — это не маленький бриг, а бриг с косым гротом.)
