И тут озверевшие матросы, нарушив инструкцию, присоединились ко мне и, решив мне помочь, принялись каблуками и носками уставных ботинок утюжить лицо мичмана. Мои кулаки мгновенно покрылись ссадинами и синяками, дважды слева свои же съездили мне кулаком по голове. Через три минуты любвеобильного извращенца мы все же вырубили, сломав ему нос и выбив пару зубов. По моей команде мы ретировались на стоянку такси, а оттуда стремительно и тихо возвратились на исходную позицию, т. е. ко мне домой. Матросы по очереди умылись в ванной и переоделись в свою форму № 2, затем Батаев с Гишем помогли накрыть стол. На столе- жареное мясо, консервированный балык, языки и всякая приправа с салатами. Достаю пять бутылок водки из-под кровати, ставлю молча на стол.
— Пусть каждый пьет столько, сколько может и хочет, сегодня вам можно все, задача выполнена на «отлично», предлагаю присесть за стол и начать переговоры по урегулированию бесправного положения негров в Америке! — закончил я шутливо со стаканом в руке.
Все выпили по полному стакану водки, а затем я, Батаев и Гиш еще по стакану приняли, после чего втроем вышли во двор покурить. Я спросил обоих матросов, увольняющихся осенью домой, какие у них есть желания перед увольнением. Они, будто сговорившись, изъявили желание вступить в партию, ибо на «гражданке» решили пойти на работу в милицию. Водку выпили всю, а еще через час я отвел матросов на корабль, подарив на трапе дежурному офицеру две бутылки водки с пожаренной на мангале свежей свининой. Этот презент был подарен за отсутствие «запаха» у матросов, ничего не поделаешь — благородные флотские законы распространяются на матросов и офицеров одинаково. Коротко, наедине, объяснил дежурному офицеру, что отмечали день рождения матроса Батаева. Тот за подарок поблагодарил, но просил меня зайти в его каюту после отбоя на пять минут, это вроде как соблюдение той же флотской традиции — морские офицеры в одиночку не пьют.
Утром доложил командиру, что «разговор по душам» с мичманом Мищенко состоялся, последний признал свою неправоту и отказался от дальнейших контактов с женой его брата. Удивленный командир попросил подробности «разговора», на что мной были молча продемонстрированы обе кисти, покрытые синяками и ссадинами. Указал Николаю Борисовичу пальцами на кровоподтек на левой верхней скуле, подтвердил, что разговор был тяжелый, но непродолжительный, и все это благодаря регулярным занятиям в секции бокса. Затем обратился к командиру с просьбой о принятии в партию матросов Гиша и Батаева, доложил, что они оба увольняются осенью с действительной воинской службы и хотят продолжить работу в органах внутренних дел.
…Через два дня командир вновь пригласил меня к себе в каюту.
— Хочу выпить с тобой, — сказал взволнованно Николай Борисович, — после твоего разговора «Фантомас» попал в госпиталь с переломом носа и нижней челюсти. Мой брат хотел бы пригласить тебя в гости к себе в ближайшую субботу.
Я принял приглашение. Потом мы с командиром пили водку. Затем в ближайшую субботу я пил водку с его братом и женой брата, которая оказалась весьма милой девушкой.
А еще через три месяца Николая Борисовича приняли на учебу в академию Кузнецова, и он отбыл с супругой в славный город Ленинград. Четыре месяца спустя меня самого перевели в распоряжение Медицинской службы Ленинградской Военно — Морской базы. Я более никогда не встретился с командиром и его братом. Матросов Гиша, Арбиева, Нальгиева, Хапипа я также никогда больше не встретил. В 1989 году на Финляндском вокзале я признал в проходившем мимо капитане первого ранга Латяну Владимира Степановича. Но зато несколько раз встречался во Владикавказе с бывшим матросом Батаевым. Полысевший и раздобревший Батаев работает в силовой структуре — он заместитель прокурора одного из районов Владикавказа. Я, офицер в отставке, продолжаю чтить флотские традиции — первый всегда за товарища Сталина, второй — за тех, кто в море….
Так получилось, что конец девяностых я застал в должности начальника Кронштадтской гарнизонной поликлиники. Назначен был на должность майором, а увольнялся в запас через десять лет в звании подполковника медицинской службы. До моего назначения в поликлинику я служил на кораблях Черноморского и Балтийского флотов. Ленинградская Военно-морская база, хотя официально и являлась частью Балтийского флота, на деле была все же самостоятельным подразделением, имеющим в своем составе Военно-морскую академию им Н.Г.Кузнецова, пять Военно-морских училищ, Нахимовское училище и всевозможные секретные объекты, где проектировали и строили корабли и двигатели для кораблей и подводных лодок. А еще в Ленинградской Военно-морской базе находилось множество доков для чистки и покраски днища и бортов кораблей, а также проведения ремонтных «сухих» работ. Дивизия надводных кораблей в Кронштадте являлась подчиненной частью Ленинградской Военно-морской базы. А 35 Военно-морской госпиталь и 102 поликлиника обслуживали личный состав дивизии и воинских частей, располагавшихся на острове, а также членов их семей. Получалось, в общем, где-то около пятидесяти тысяч взрослого населения.
Кронштадт — искусственный насыпной город на острове Котлин (переводится дословно со шведского как «котел»), длина его составляет двенадцать километров, ширина пять километров. Когда-то он действительно играл существенную роль в обороне Северной столицы и морских рубежей Российской империи, однако со временем Кронштадтская крепость утратила свое значение и предназначение, и город стал доступным для всех желающих россиян и зарубежных туристов. Население Кронштадта проживает в трех жилых массивах: собственно старый город, и пристроенные к нему новостройки — 16-ый квартал, где преимущественно проживали офицеры флота с семьями, и 19-ый квартал, населенный преимущественно строителями дамбы, т. е. бывшими уголовными элементами.
В середине девяностых Кронштадт стал заселяться различными этническими группами, преимущественно выходцами из северокавказских республик и Закавказья. Всех приезжих практически сразу же окрестили этническими прозвищами: чеченцев — «чехами», азербайджанцев и армян — «чайниками», молдован — «мамалыжниками» или «гагаузами». Одни пооткрывали магазины, кафе и рестораны, другие начали крышевать различного рода учреждения, приносившие немалые доходы хозяевам, третьи занимались транспортными перевозками товаров народного потребления. И только мы, морские офицеры, жили на одну зарплату и, чего греха таить, тихо завидовали «новым» бизнесменам. Потом завидовать перестали, когда они, борясь за новые территории и рынки сбыта, стали физически уничтожать друг друга.
До меня быстро дошло, что надо дослужить до пенсии и валить отсюда быстрее. Этнические разборки, тем временем, стали приобретать более частый и беспощадный характер. На проспекте Ленина перед Гостиным двором в небольшом скверике, в ста метрах от Кронштадтского отдела внутренних дел, грузинская и чеченская «мафия» устроила разборки, мягко перешедшие в перестрелку среди
