С тех пор я больше не предлагал сесть поближе.
Сегодня игумен присутствовал на приеме. Он приехал по другому делу, но пришлось и честь оказать князю Новгород-Северскому. Боярина Всеслава он знал. Судя по тому, какими взглядами они обменялись, не с лучшей стороны.
Посол произнес традиционную вступительную речь, состоявшую из приятных уху и сердцу существительных и прилагательных, после чего перешел к делу:
– Бояре галицкие сковали крамолу против своего князя Даниила, позвали на помощь гуннов. Обратился он к нашему князю Изяславу со слезами и мольбой о помощи. Порешил князь и бояре новгород-северские помочь ему. Собираем мы рать большую. Зовем и тебя послужить правому делу.
– Сегодня князь Даниил ратится со своими боярами, а завтра будет целоваться. Если бы он решил перебить их всех, я бы ему помог, – сказал я, подметив, как мое желание расправиться с боярами не понравилось Всеславу Купреянычу. – Он этого не сделает, а значит, и смута там никогда не кончится. К тому же, я не воюю со своим народом. Грешно убивать братьев единоверных. Так что передаешь моему племяннику: нападут на него – приду на помощь без зова, а без такой причины воевать со своими не буду.
– Князь Изяслав не первым на них нападает. Наверное, тебе не рассказали, что бояре галицкие предали позорной смерти твоих братьев и его дядек, – напомнил боярин Всеслав.
– Это мне еще по пути сюда сообщили, – произнес я. – Придет час, расквитаюсь с ними. Для этого мне не понадобится большая рать и зов князя Даниила.
Я встал, давая понять, что аудиенция закончена. Поднялся и мой совет. Боярину Всеславу ничего не оставалось, как закончить официальную часть и принять приглашение на пир. Пока накрывали столы, я зашел в свой кабинет с игуменом Вельямином, чтобы выслушать его просьбы. В отрытую мной больницу при монастыре стали приходить страждущие из других княжеств. Я приказал принимать всех, никому не отказывать. В итоге стало не хватать мест для тяжелых больных, а еще одеял, перевязочных материалов, еды и, так сказать, младшего медицинского и технического персонала.
– Приходит к нам по большей части люд бедный. Рады бы отблагодарить за помощь, да нечем, – пожаловался игумен.
Я дал ему денег и пообещал увеличить поставку продуктов, а потом спросил:
– Поганый человек – боярин Всеслав?
– Все мы грешны, – уклончиво ответил Вельямин.
– Все, но по-разному, – не согласился я.
– Отказал ты ему и его князю – и правильно сделал, – молвил игумен.
Я не стал допытываться, какую гадость сотворил ему боярин Всеслав Купреяныч. Попировали мы день, выпили за здоровье князя Изяслава, появившегося на свет от половецкой ханши в результате неудачного похода на половцев и пленения его деда князя Игоря и отца Владимира. Дед сбежит из плена и станет главным героем «Слова о полку Игоревом», память о нем будет жить веками, хотя при жизни ничем особым не прославился, а отец получит свободу вместе с нелюбимой женой. Поутру посольство отправилось восвояси, а я решил отложить морской поход до следующего года. Князья в эту эпоху обидчивые. Особенно, если уверены, что сильнее.
Летом занимался хозяйственными делами и боевой подготовкой дружины. Увеличил ее еще на полсотни человек. Перевел пожилых и не самых боевитых под командование Матеяша в сторожевую сотню. Будут охранять дороги. Время от времени пошаливают на них, нападают на мелких торговцев и крестьян. Приходят разбойники из других княжеств и задерживаются у нас ненадолго. Те, у кого ума побольше, перебираются в менее охраняемые места, а остальные получают место под толстой веткой. Здесь принято вешать разбойников в тех местах, где они чаще нападают. Не думаю, что их вид останавливает других, но положительно действует на проезжающих мимо купцов, которые воспринимают висельников, как заботу о себе.
Командиром сотни конных копейщиков назначил Бодуэна де Реми. Он лучше меня управляется с длинным копьем и командовать умеет. За зиму брабантец выучил русский язык, получил прозвище Фряг, а после того, как стал сотником, породнился с Уваром Нездиничем. У воеводы семь дочек, втюхивает их каждому приличному человеку. Будишу перевел командовать сотней Мончука, которого назначил тысяцким. У меня, конечно, пока нет тысячи дружинников, но, если так и дальше пойдет, скоро будет.
Изяслав Владимирович, князь Новгород-Северский пошел вместе с отрядом половцев помогать Даниилу Романовичу, князю Галицкому, – и напал на него, захватил город Тихомль, разорил окрестности. Вспомнил, наверное, что его отец имел владения в Галицком княжестве. Чуяло мое сердце, что ничем хорошим этот поход не кончится. Я познакомился с князем Даниилом во время перехода к реке Калке, откуда он, раненый, умудрился смыться. Из-за раны ему простили трусость, но потеря дружины обернулась потерей княжества. Князь Даниил сумел вернуть на время Галицкий стол. Что не удивительно, ведь Даниил Романович произвел на меня впечатление человека цепкого, хитрого и беспринципного. Впрочем, правящие элиты в любую эпоху не страдают любовью к принципам. Непонятно было, как он мог позвать на помощь князя Изяслава? Видимо, дела складывались совсем плохо.
Осенью новгород-северцы вернулись домой. Я думал, на этом война с Галицким княжеством и закончится. Так бы, наверное, и случилось, но действия Изяслава Владимировича не понравились галицким боярам. В Галиче взяла вверх партия Даниила Романовича, его попросили вернуться. Князь в очередной раз простил бунтовщиков, потому что нуждался в их помощи. Вместе они порешили, что нельзя оставить безнаказанным захват города. Эдак завтра другие соседние князья придут и отхватят и себе по городу, а то и больше. Как только весной сошел лед, до нас доплыли известия, что галичане готовятся отомстить за Тихомль. Начали готовиться и северы. Только не к защите, а к нападению на Киевское княжество. У Михаила Всеволодовича, Великого князя Черниговского, были претензии к Владимиру Рюриковичу, Великому князю Киевскому и Смоленскому. Что они не поделили – не знаю. Меня не приглашали поучаствовать, поэтому и не сообщили причину раздора. Князь Черниговский пошел к Киеву с северо-востока, а князь Новгород-Северский – с юго-востока. Изяслав Владимирович объединился в Степи со своими половецкими родственниками и пошел по северной границе Переяславского княжества, обходя болота, которые тянутся от реки Остерь и почти до Переяславля. Мне опять пришлось отложить морской поход, потому что мимо Киева мои ладьи не пропустили бы. Как бы я ни доказывал, что не поддерживаю князя Черниговского, на мне бы отыгрались за него. Если есть причина легко перебить маленький отряд, почему бы не сделать это?!
