Великий русский мореплаватель Отто Евстафьевич Коцебу дважды, в 1816 и 1817 годах, побывавший на Гаваях и встречавшийся с Камеамеа, оставил нам прекрасный портрет этого короля, называемого иногда гавайским Петром I, создавшего впервые на архипелаге единое государство и сумевшего добиться признания этого государства такими державами, как Англия и США. В 1810 году Камеамеа (1737–1819) закончил объединение островов под своей властью. С тех пор это государство просуществовало до 1894 года, когда оно было превращено в американскую колонию, ныне 50-й штат США.
Не без интереса в первый свой приход на Гаваи ждал Коцебу аудиенции у Камеамеа. Ждать бы ему долго, так как Камеамеа был в постоянных разъездах по островам архипелага, да помог ему один из приближенных короля де Кастро.
Родом португалец, по образованию врач, Джон-Эллиот де Кастро превратился в международного бродягу-предпринимателя, для которого родина там, где больше платят и где больше можно урвать. Где надо, он выполняет обязанности врача. Так, он одно время работает врачом в Рио-де-Жанейро, а когда прибыл на Гаваи, то скоро стал лейб-медиком у Камеамеа. Но врачебные обязанности — это между прочим. Главное в его деятельности — торговля и авантюры.
Разорившись на Гаваях, де Кастро добрался на американском корабле до Ситхи, где и поступил на службу Российско-Американской компании. Баранов направил де Кастро в качестве суперкарго в Сан-Франциско, принадлежавшем в то время мексиканцам, а фактически — испанцам, так как Мексика была еще испанской колонией. Здесь в Сан-Франциско, де Кастро и прибывшие с ним русские, были взяты испанцами в плен. Коцебу, зашедший по пути к Гаваям в Сан-Франциско, вызволил де Кастро. В благодарность за это де Кастро, бывавший, как уже говорилось, ранее на Гаваях и даже ставший одно время лейб-медиком Камеамеа, оказал Коцебу ряд услуг, в том числе помог ему получить у Камеамеа аудиенцию.
— Итак, — говорит в своих записках Коцебу, — я стоял перед знаменитым Камеамеа, обратившим на себя внимание всей Европы. Он повел меня в свой соломенный дворец, состоявший по здешнему обычаю только из одного обширного зала… Нам подали красные европейские стулья и поставили перед нами стол красного дерева; в этом состояла вся мебель здешнего дворца. Хотя король и имеет каменные дома в европейском вкусе, по предпочитает это простое жилище, чтобы не нарушить обычай; он подражает всему, что признается полезным и старается вводить это в своем народе; каменные дворцы кажутся ему излишними, он же печется только о счастье своего народа. Странным показался мне наряд Камеамеа, состоявший из белой рубашки, синего исподнего платья, красного жилета и черного платка на шее. Сказывают, однако, что он иногда одевается весьма пышно, ибо имеет несколько мундиров, шитых золотом и разное другое одеяние. Наряд знатных вельмож, присутствовавших при нашей аудиенции и сидевших на полу, был еще страннее; было чрезвычайно смешно видеть их в черных фраках, надетых на голое тело; к тому же фраки редко были впору; ибо вымениваются на американских кораблях, на которых люди не бывают такого высокого роста и так дородны, как знать на Сандвичевых островах… Стоявшие у дверей часовые были совсем нагие; сумка и пара пистолетов привязаны были к телу, а ружье в руках.
По прибытии на Гаваи Шеффер развил бурную деятельность. Он быстро сумел войти в доверие к Камеамеа, оказав ему некоторые услуги по врачебной части, за что король назначил его лейб-медиком и подарил участок земли с крестьянами-гавайцами
Однако многочисленные английские и бостонские авантюристы и предприниматели, густой толпой окружавшие Камеамеа, встревоженные появлением Шеффера и его деятельностью, справедливо усматривая в нем опасного для себя врага и конкурента, объединились против общего врага и стали нашептывать Камеамеа, и не беспочвенно, так как сам Шеффер своей неосмотрительностью и поспешностью давал достаточные к тому поводы. В их числе были англичанин Юнг, главный министр короля, его старший лейб-медик, сердечный друг и советник. Этот Юнг, в свое время тоже получивший медицинское образование, однако, подобно де Кастро обменявший ланцет врача на атрибуты купца и авантюриста, попав на Гаваи с английским судном, сбежал с него и остался на Гаваях, где вскоре и стал самым приближенным человеком у Камеамеа, его старшим лейб-медиком и чем-то вроде премьер-министра.
Возглавив оппозицию, Юнг скоро добивается изгнания Шеффера из пределов королевства. Но не таков Шеффер, чтобы без борьбы выйти из игры, план которой он вынашивал еще на «Суворове» и который сложился вполне после разговора с Барановым. И вот мы застаем его уже на острове Атуай, где правит Томари, сын убитого Камеамеа вождя Дажио. Правда, Томари подчинился Камеамеа. Он теперь уже не независимый владыка пяти островов, а всего лишь вассал Камеамеа, владатель двух островов. Но подчинился он только для видимости, в душе же Томари заклятый враг короля, готовый при случае восстать против своего сюзерена. А тут и появись Шеффер…
Шеффер сеет в душе Томари семена раздора. Подговаривает его восстать против Камеамеа, принять покровительство России, хотя на это и не уполномочен. Обманутый Томари, заключает с Шеффером четыре конвенции, по которым он обязан возвратить Компании корабль «Беринг» и его груз, за исключением нескольких нужных Томари вещей, за каковые он уплачивает сандальным (то есть сандаловым) деревом: ежегодно доставлять в «русскую Америку» полный корабль сушеного таро.
Все сандальное дерево, произрастающее на Сандвичевых островах, должно поступать в распоряжение Шеффера, и торговля им производится только с Российско-американской компанией.
Русские имеют право учреждать фактории и плантации на всех островах, подвластных Томари.
Согласно третьей конвенции Компания обязуется предоставить Томари корабли, боеприпасы, оружие и людей и, наконец, по четвертой конвенции Баранову, в виде подарка, отдается на острове Вагу три гавани.
Сам Шеффер получает в собственность половину острова Гавайи «с жителями и что есть в земле оного». Правда, остров этот принадлежит не Томари, а Камеамеа и остров этот надо у Камеамеа еще отвоевать, что Шеффер «обязуется» сделать в самое ближайшее время. Для этого он покупает у бостонского капитана Витимора почти новое вооруженное судно «Лэди», за которое платит 200 тысяч рублей ассигнациями, разумеется, не своими, а компанейскими и небольшую шхуну.
…Ясный солнечный день 21 мая 1816 года. В торжественной обстановке Томари принимает покровительство России. Очевидец этого события, служащий Компании, так описывает эту церемонию:
