Она лежала на спине, подняв одно колено, обхватив одной рукой маленькую белую грудь, словно ласкала ее. Лицо ее соблазнительно закрывали длинные гладкие волосы, которые сверкали и словно проходили сквозь подушку. Волнующаяся грудь подчеркивала то, какой у нее плоский и крепкий живот.
Питт неуверенно склонился к кровати и отвел волосы с лица девушки. Его прикосновение разбудило ее, и она еле слышно застонала. Глаза медленно открылись, взгляд остановился на Питте; в первое мгновение не стряхнувший еще дремоту рассудок словно не замечал окровавленный призрак над постелью. Потом красивое лицо исказилось от потрясения, пухлые соблазнительные губы разомкнулись для крика... но крик не прозвучал.
— Привет, Саммер, — с кривой улыбкой сказал Питт. — Случайно проходил мимо и решил заглянуть.
Дверца в сознании Питта плотно захлопнулась, и он наконец упал на ковер.
Питт потерял счет тому, сколько раз почти приходил в себя и пытался выбраться из темного тумана, только чтобы затронуть самый верх сознания и снова погрузиться в бездонную пропасть. В его сознании в калейдоскопическом беспорядке возникали люди, голоса и картины. Он пытался замедлить их появление, но безумные видения не уходили; а когда он открыл глаза, чтобы изгнать кошмары, то увидел кошмар наяву — звериные желтые глаза Дельфи.
— Доброе утро, мистер Питт, — сухо сказал Дельфи. Тон был вежливый, но в жестких чертах проступала ненависть. — Жаль, что вы ранены, но вы вряд ли можете кого-нибудь винить.
— Вы забыли повесить табличку «ВХОД ВОСПРЕЩЕН».
Голос Питта ему самому показался старческим.
— Недосмотр. Но ведь никто не приглашал вас в мощный поток, исходящий из газовой турбины.
— Газовой турбины?
— Да. — Казалось, Дельфи наслаждается нескрываемым недоумением Питта. — В моем святилище свыше четырех миль коридоров, и, как вы заметили, бывает очень холодно. Поэтому нам нужно отопление и подача электричества; все это обеспечивают турбины.
— Все удобства, — пробормотал Питт, стараясь, чтобы в голове прояснилось. — Вероятно, отсюда и туман на поверхности.
— Да, при вентиляции воздух, нагретый теплом турбинных установок, сталкивается с холодной водой, происходит конденсация. И пожалуйста: мгновенно возникает туманное облако.
Питт оттолкнулся и сел. Он попробовал посмотреть на свои наручные часы, но стрелки расплывались.
— Сколько времени я был без сознания?
— Вас обнаружили в спальне моей дочери ровно сорок минут назад.
Дельфи задумчиво смотрел на израненное тело Питта, не выказывая ни озабоченности, ни сочувствия.
— Есть у меня такая отвратительная привычка, — сказал Питт с улыбкой. — Всегда оказываюсь в женских спальнях в неудачное время.
Дельфи сохранил бесстрастие. Седовласый великан сидел на белом резном каменном диване, накрытом красным атласом, в то время как Питт, как он сам сухо констатировал, лежал на холодном гладком мраморном полу.
На мгновение забыв о Дельфи, он стал разглядывать обстановку, напоминавшую футуристическое оформление Всемирной выставки. Комната удобных пропорций, примерно двадцать пять квадратных футов, стены украшены живописью — подлинники творений маринистов; картины развешаны аккуратно, но небрежно. Радужное освещение давали закрепленные на потолке медные светильники.
У дальней стены широкий, обитый красной кожей стол из каштана, а на нем современный дорогой селектор. Но отличало эту комнату от любой другой огромное окно, выходящее в глубины моря. Окно в виде арки почти десять на восемь футов; сквозь толстый, прозрачный хрусталь Питт видел сад спиралевидных и грибовидных камней, озаренных подводным светом. Вдоль нижнего края окна скользнула восьмифутовая мурена, голодными глазами посмотрев на обитателей комнаты. Дельфи не обратил на нее внимания; его золотые глаза под полуприкрытыми веками все еще смотрели на Питта.
Взгляд Питта вернулся к Дельфи.
— Этим утром вы не очень разговорчивы. — Дельфи улыбнулся. — Может, вас тревожит судьба вашего друга?
— Друга? Не понимаю, о ком вы.
— Человека с израненными ногами. Вы бросили его в коридоре.
— В наши дни мусор повсюду.
— Глупо изображать незнание. Мои люди обнаружили ваш самолет.
— Еще одна дурная привычка. Всегда ставлю машину на парковке так, что она мешает другим.
Дельфи пропустил эту реплику.
— У вас есть ровно тридцать секунд, чтобы объяснить, что вы здесь делаете.
— Ладно, я все расскажу, — наобум начал Питт. — Я нанял чартерный рейс, чтобы лететь в Лас-Вегас, пошляться по казино, но мы заблудились. Клянусь. Вот все, что я знаю.
— Очень остроумно, — устало сказал Дельфи. — Скоро вы будете просить меня сжалиться.
— Меня всегда интересовало, выдержу ли я пытку.
— Не вы, Питт. Я и не подумал бы причинять вам хоть малейшее неудобство. Есть несколько гораздо более утонченных способов узнать правду. — Дельфи встал с дивана и нагнулся к селектору. — Приведите второго. — Он выпрямился и наградил Питта жестокой, безжизненной улыбкой. — Устраивайтесь поудобней. Обещаю, ждать недолго.
Питт неуклюже поднялся. Он должен был бы шататься от усталости и головокружения. Но в кровь начал поступать адреналин, и в голове прояснилось.
Питт бросил взгляд на часы. 4:10. Через пятьдесят минут морские пехотинцы захватят передатчик на Мауи. Через пятьдесят минут «Монитор» превратит морскую гору в щебень. Теперь мало шансов остаться в живых. Но жертва стоит того, мрачно подумал он, если Кроухейвен сумел запустить «Старбак». Питт закрыл глаза и попытался представить «Старбак», как он идет в глубине океана обратно в Перл-Харбор, но почему-то не сумел.
Кроухейвен не мог вспомнить, когда в последний раз видел столько крови. Палуба рулевой рубки была залита ею, а среди приборных панелей несколько мест были забрызганы так, что напоминали абстрактные картины Джексона Поллока.
Вначале все шло гладко. Чересчур гладко. Они беспрепятственно проникли в спасательный отсек, успели даже снять акваланги и немного передохнуть. Но когда передовая группа «котиков» проникла в рулевую рубку «Старбака», разверзся ад.
Для Кроухейвена следующие четыре минуты оказались самыми страшными в жизни. Четыре минуты громового огня из автоматов «морских котиков», четыре минуты стонов и криков, которые отражали и усиливали стены затопленной субмарины.
Люди Дельфи отстреливались из своих необычных бесшумных пистолетов и падали, только когда получали не меньше полдюжины пуль в грудь. Кроухейвен мельком удивился, как они это терпят, не сходят с ума. Три человека умерли на месте, четвертый — уже после сообщения Хантеру. Ничто не могло их спасти. Что касается его стороны, то один «котик» погиб: пуля попала ему в висок, а еще трое были серьезно ранены. Стискивая зубы от боли, они сохраняли спокойствие: знали, что Кроухейвен, Волшебник, поднимет эту большую стальную западню и быстрее самой быстрой пули обеспечит им самое совершенное медицинское обслуживание.
