Питеру решительно было нечего делать – что делать штурману на стоящем на якоре корабле? Когда ему надоедало сидеть у себя в каюте, он съезжал на берег и подолгу бродил по песку или плескался на мелководье – плавать то он умел, чего не скажешь о большинстве товарищей – но не так уж и хорошо.
Мыслями своими он пребывал в некоем неопределенном будущем. Дом в два этажа стоящий в яблоневом саду, веселый женский смех, крики детей… Он никогда не видел их – но знал что это его жена и дети… Бывало даже он разговаривал со своей супругой, и она отвечала ему – но как-то издалека, или из-за плотной живой изгороди тисов и терна…
Возвращаясь в реальный мир он лишь грустно улыбался – какое еще счастье может ждать морского разбойника? Его счастье – выжить…
Нужно радоваться что живет, дышит, что придя в порт, может получить доступную красотку и вкусную еду с порцией хорошего рома и вина… У него есть товарищи которые будут драться за него как за себя и немного золота…
Из всех членов команды у него пока не получалось найти общий язык с новым канониром, которого пираты уже привыкли называть на английский лад Гектором или реже – Барбоссой. Но тот вообще не с кем особо не сошелся – хотя был со всеми ровен, шутки понимал, а когда во время сильной качки сорвало одно из десятка орудий и оно принялось кататься по нижнему деку круша все на своем пути, Гектор – вытащив буквально из-под колес станины споткнувшегося Тома Аткинса ловко набросил на хобот орудия завязанную морским узлом петлю, и в несколько секунд обмотал трос вокруг бимса – после чего пришедшие в себя моряки подпихнули стопорные клинья под укрощенную пушку.
Правда несколько раз Питер замечал что Барбоза внимательно его рассматривает – и даже заподозрил что тот привержен содомскому пороку. Но все оказалось проще – как ему сказали матросы, тот расспрашивал у них – а что за украшение таскает на себе штурман «Обрученного с ветрами»? Видать рубины понравились португальцу – ну да и Святой Георгий с ним!
В общем если подумать – жизнь не так уж плоха… Но почему непонятная тревога все чаще навещает его?
* * *
На кораблях сколь помнил себя Питер – никому не позволяли бездельничать. Так было на военных и на торговых кораблях – ибо на судне обычно не хватает рук для работы. Опять же – от праздности рождаются ненужные вопросы вроде – почему это капитан с «кормовыми гостями» пробавляются вином со свежей курятиной или свининой, а простым ребятам положена лишь тухлая вода и червивая солонина – да сухари пополам с мышиным пометом?
И потому нет хуже зрелища для капитана или боцмана чем сидящий или слоняющийся без дела матрос.
У пиратов само собой порядки другие – там если дела нет – то и отдыхать не возбраняется. И никто не заставит вольных добытчиков чистить медяшку почем зря или шлифовать палубу таская на канатах вдесятером «Большую молитву».[20] Само собой порядок должен быть – но все хорошо в меру.
Тем не менее и о деле забывать не нужно – в конце концов пиратский корабль это даже не боевой, и к схватке нужно быть готовым в любую минуту – а не тогда когда короли объявят войну или адмирал пошлет в рейд. Так что Харвуд регулярно собирал свободных от разных корабельных дел моряков, и устраивал тренировки с оружием – причем в отличие от того как было принято на кораблях Ее Величества ( о чем поделился воспоминаниями Билл) не всей толпой как попало, а по уму.
Людей разбивали на группы по пять-семь человек во главе каждой ставили самого толкового бойца, и тот уже – разумеется под строгим надзором квартирмейстера – натаскивал подопечных в науке лишения жизни ближнего своего.
Причем те, кто достаточно хорошо владел клинком – обучались стрельбе, стрелки в свою очередь брали уроки боя на саблях, тесаках и кортиках, те кто ловчее метал гранаты – показывали пример тем кто бросал их похуже – используя в качестве учебных снарядов большие камни…
Вот и сейчас Харвуд увел свободных от вахты людей на берег, не сделав исключения и для Питера. Одни построились рядами и вооружились холодным оружием – взмах саблей влево, удар, отход, удар направо, отход… Тесаком – коли-руби-закройся (а блокировать удар – само по себе много значит). С полдюжины матросов совершенствовались в обращении с пиками.
Ну а Питера и еще десяток парней ожидал сюрприз.
– Значит так – сообщил им Харвуд. По всякому может случиться, и бывает что сходятся не только со сталью в руках. Да и вообще – всякое умение в бою может пригодиться. Поэтому я думаю, невредно бы вам, парни, обучиться борьбе.
Если бы был жив старый черт Дю Морье, то он бы вколотил в вас ту хрень, которую лягушатники называют «сават».
Но бедолага уже полгода как получил в брюхо картечь и угодил в одно жаркое местечко где мы все рано или поздно окажемся, да и вообще – это дрыгоножество мне не кажется такой уж важной штукой.
Поэтому будем бороться по простому – как в Ланкашире.
Завершив свою речь, он крякнул он и принялся расставлять людей парами.
– Ну давайте что ль – только глаза не выдавливать и яйца не выдирать – все ж не в бою и не с испанцами, – напутствовал он подчиненных.
Спустя пару минут берег покрылся парами дерущихся, хрипящих и матерящихся людей.
Они толкались, сбивали друг друга с ног и катались по песку.
Некоторые оробели – и тогда Харвуд, хватая их за загривок, швырял их друг на друга как щенят.
Питер оказался в паре с Рихардом – кряжистым датчанином лет на десять старше его. Правда тот был ниже его ростом, но более крепкого сложения. Оба пытались ухватить друг друга за шею и плечи, приплясывая на месте, стараясь лишить противника равновесия или зацепить для броска.
Стоя незамеченной среди деревьев, Беатрис с интересом наблюдала за происходящим. В нескольких шагах за ней к стволу одного из лесных гигантов прислонился Тыква – телохранитель и порученец пиратки.
Даже от него не укрылась что взгляд леди Шарп почему-то остановился на Питере.
– Ну давай же! – полушепотом бросала она. Ну давай, штурманец! Да не ломи ты силой – не сладишь! Бросай его через бедро! – шептала Беатрис, глядя на Питера. Зрелище так увлекло ее, что она, сама того не сознавая, стиснула кулаки и возбужденно колотила себя по бедрам.
Беатрис знала толк в рукопашных схватах и поединках.
В то время, как разные светские дамы ездили на медвежьи травли, схватки волков с быками, или собачьи бои, когда доведенные до бешенства кнутобойцами терьеры и мастиффы рвали друг друга, юная Бет старалась проскользнуть за пару пенсов в фехтовальные залы и полюбоваться искусством владения клинком.
(А потом часами отрабатывала подсмотренные приемы с помощью стебля камыша или срезанной в саду ясеневой ветви).
