Якорное место было очень беспокойным. Большая волна подкидывала яхты, а крепнущий ветер пытался сорвать их с якоря. К утру пассат достиг силы шторма, кратковременные дожди снова заслонили весь мир. Независимо от погоды нам нужно было удирать. До кончика Австралии — мыса Йорк — осталось всего 40 миль. Я уговорила Брэда плыть внутренним фарватером — рыбаки утверждали, что там гораздо меньше волнение. Мне очень не рекомендовали также плыть проливом Принца Уэльского. Мы двинулись путем малых судов, на этот раз вела «Каурка»; Брэд, несмотря на манипуляции с парусами, догнал меня только при подходе к якорному месту.
Остров Маунт-Адолфес был виден уже с полпути. Серый песок на горизонте довольно скоро превратился в приземистую гору. Якорное место находилось в западной стороне глубокого залива, в середине которого были песок и ил, нанесенные энергичным течением. С высоких берегов на нас обрушился ветер, и обе яхты в эффектном наклоне достигли пляжа. Я бросила якорь с облегчением — последняя стоянка в Большом Барьерном рифе.
Утром направились напрямик в сторону островов Флиндерс. Расстояние между островами Терсди и Маунт-Адолфес составляло всего 25 миль, но следовало считаться с приливно-отливным течением, которое в тот день могло достичь пяти узлов. С утра течение было встречным, и до острова Хори я плелась полдня. К тому же проглядела все глаза, высматривая фарватерные буи. Наконец случайно увидела круглый красный мячик — первый буй, затем такой же черный. Перед носом вырастал массив острова Терсди. Слева по борту был низкий остров Хорн, покрытый бушем, возле которого я бросила якорь. Останавливаться у наветренного берега острова Терсди мне не советовал никто из тех, кто знал эти места.
Хэзер готовила прощальный ужин — отсюда наши пути расходились. Правда, «Ченчэру» тоже плыла в Дарвин, но мы не рассчитывали на частые встречи в Арафурском море. К тому же в Дарвине они не собирались задерживаться, а мне нужно было пополнить там запасы на два месяца.
На следующий день мы собрались на остров Терсди, который несколько лет назад был экзотической базой ловцов жемчуга. Регулярной связи между ним и Хорном не имелось — нужно было ждать на берегу или моторку, которой переправляли пассажиров с приземляющихся на Хорне самолетов, или оказии. Мы дождались оказии: нас подхватил водный автомобиль, владелец которого отправлялся на работу. На тузике плыть здесь не рекомендуется: приливно-отливные течения нередко достигают одиннадцати узлов, а ветер — силы шторма, поскольку Терсди является мишенью, в которую метит пассат Южного Тихого океана.
Городок на острове был фактически деревней. Главная улочка проходила между маленькими домиками и магазинчиками, от нее ответвлялось еще несколько таких же улочек. Было солнечно, сонно, безлюдно. Однако в крошечных барах можно было утолить жажду холодным пепси и перекусить. Владельцы не жаловались на сонную торговлю, видно дела шли неплохо. Многие из них прожили тут не один десяток лет. Мы купили свежий хлеб и огромные порции мороженого и еще немного полазали по берегу, глазея на парусные люггеры, на которых при случае можно было выбраться с острова. Ими ловко маневрировали темнокожие экипажи. Мы с Брэдом пытались высмотреть створы на выходе с якорного места. Брэду удалось увидеть белый прутик, а я так и покинула Хорн, не ведая, где установлены эти важные навигационные знаки.
Утром следующего дня стартовать нужно было точно по часам, чтобы схватить остатки восточного течения и с его помощью обойти рифы Мэдги, расположенные посередине между островами Хорн и Терсди. К моменту изменения направления течения яхта должна была находиться между первой парой буев фарватера и двигаться на запад. Пренебрегать течением не следовало: оно было очень интенсивным — прятало под воду буи метровой высоты, а объединенное с сильным ветром служило прекрасным движителем. Несколько яхт пыталось плыть против ветра и течения, одна из них уже полгода залечивала раны после непредвиденной высадки на берег.
В 8.30 утра 23 августа я вытянула якорь, в молниеносном темпе поставила паруса. В полветра пролетела несколько кабельтовых вдоль рифов Мэдги; в соответствующий момент сделала поворот фордевинд. Западное течение гнало «Мазурку» словно хороший мотор. Пролетела мимо буев на оси фарватера, потом через узкий пролив между мысами на островах Терсди и Принца Уэльского. В узкости вода бурлила, хотя ветер не превышал пятнадцати узлов. Черный буй, сильно наклоненный в сторону течения, остался с левого борта, маленький навигационный знак на Терсди — с правого. Между островами Хаммонд и Фридей путь расширялся. Прибор все время показывал скорость четыре узла. Прошла еще одну пару таких же знаков, оглянулась — и створа, разумеется, не увидела. «Ченчэру» летела за мной в таком же быстром темпе. Траверза острова Гудз моя яхта достигла точно через шестьдесят минут с момента входа в фарватер. За это время «Мазурка» проплыла восемь миль — пренебрегать течением было бы серьезной ошибкой. За островом Гудз течение ослабло, ветер стих, но это уже не имело никакого значения — передо мной открылось Арафурское море.
До часу дня я сидела на палубе и с удовольствием глазела вокруг — наконец-то открытое пространство, суша далеко, не страшны больше коралловые рифы, хотя до самого выхода в Индийский океан отклоняться от фарватера не рекомендовалось. Карты любезно информировали, что несут ответственность только за то, что находится в пределах десяти миль по обе стороны от оси фарватера. Остальное пространство изучено мало или вовсе не изучено. Предостережение было обоснованно: об этом свидетельствовал случай с большой стальной яхтой из Перта, которую я видела на острове Терсди. Она сошла с обозначенного пути, чтобы сократить расстояние, и в двух милях от берега села на риф. Двое суток десять человек работали с четырьмя якорями. Если бы не удалось вывести яхту на глубокую воду, то на рифах осталось бы еще одно судно-предупреждение. Неизвестно, как пережили бы люди это приключение — северные берега Австралии пока пустынны.
Помахала рукой острову Буби. До свидания, Большой Барьерный риф! До свидания, Торресов пролив!
Ночью ветер усилился и позволил быстро достичь траверза маяка в заливе Карпентария. Арафурское море предлагало хорошую погоду: умеренный ветер с востока, умеренное волнение, отличную видимость и температуру в пределах 20 °C. Единственной заботой было тщательное соблюдение курса по фарватеру, но при чистом небе вести обсервацию не составляло труда. Мы с «Кауркой» и Альбатросом наслаждались спокойным плаванием в открытом пространстве. По моим расчетам, на шестой день после захода солнца я должна была быть в радиусе маяка на острове Нью-Еар. Я по привычке оглядывала горизонт с некоторым беспокойством — сказалось трехмесячное каботажное плавание. Этот островок был нужен мне только для одной цели — поддержания хорошего самочувствия, о котором тоже следовало заботиться. Некоторое время я занималась парусами и авторулевым, поскольку ветер и течения изменили курс «Мазурки». Наведя здесь порядок, увидела свет маяка — все было на месте, следовательно, я тоже. Чести открыть случайно остров или риф у северных берегов Австралии мне не представилось.
