«Юкон» почти не ощущал слабого волнения моря, но зато «Вега-1» плясала на нем, как шлюпчонка. Волны скользили по борту транспорта вверх, и тогда треть штормтрапа уходила под китобоец. Этим и воспользовался Бромсет. Он подтолкнул полковника Блюмгардта, и тот вцепился в жесткие колючие канаты штормтрапа. Он медленно пополз вверх, прижавшись к трапу всем телом, мелко и судорожно перебирая руками, как это делают люди, впервые попавшие на зыбкий штормтрап.
Наконец изношенная папаха полковника показалась над бортом судна, а за ней — лицо Блюмгардта, красное от натуги. Американские матросы подхватили старого полковника и вытащили его на палубу. По дряблым щекам Блюмгардта бежали струйки пота, а ноги и руки противно дрожали. Но это не мешало ему внимательно следить за тем, как с «Веги» в стропах было поднято несколько тюков. Затем на «Юкон» друг за другом поднялись Ком-берг и Бромсет. Старпом пригласил их к капитану.
Барроу встретил гостей у трапа на мостике и, обменявшись приветствием, привел в свою каюту.
Он сразу узнал в Бромсете Коннорса. «Бывший хозяин шхуны «Кэмал» — и гарпунер? Неспроста...»
Взгляды их встретились, они поняли друг друга и сделали вид, что встречаются впервые.
Блюмгардт вошел первым, с тем видом и выражением лица, которое бывает у людей, уверенных в том, что их ждут и им должны отдавать предпочтение. Зеленоватые, точно вылинявшие, глазки полковника обежали просторную каюту с диваном, мягкими креслами, ковром на полу и большим столом, уже накрытым к приему гостей. Лицо Блюмгардта расплылось в улыбке, а взгляд его стал жадным:
О господа, как великолепно! Вы должны понять меня. После стольких лет мучений, почти звериной жизни оказаться среди комфорта. — Он не смог дальше говорить и только покачал головой.
Теперь вы навсегда вернулись к цивилизации, — сказал Комбсрг. — И мы с вами. Так ведь, мистер Бромсет?
Гарпунер только молчаливо кивнул. Барроу пригласил всех к столу и, наполнив рюмки коньяком, сдержанно, чуть небрежно, поздравил гостей с благополучным приходом и пожелал успеха в проведении операции «Котик».
Блюмгардт залпом выпил коньяк, что вызвало у капитана неприкрытое презрение, и шумно поставил рюмку на стол:
— Отличный коньяк. — Глаза Блюмгардта обшаривали блюда, и он, не обращая внимания на моряков, хватал закуски и торопливо, с жадностью, набивал себе рот, ел, чавкая и давясь.
Барроу брезгливо поморщился, а гарпунер забавлялся. Ожидая, пока полковник насытится, Бромсет обратился к Барроу:
- У нас крайне ограниченное время, а операцию
«Котик» надо начать немедленно.
Через три часа мы будем у острова Беринга, — ответил Барроу, смакуя коньяк. — А на рассвете вы свободны.
Большевики очень подозрительны, и нам нельзя
давать им повод для размышлений своим долгим отсутствием, да еще возвращением без китовой туши, — проговорил Бромсет.
— Но мы вернемся с другой тушей, — засмеялся Комберг, — которая их больше обрадует.
Барроу вопросительно поднял брови. Гарпунер пояснил:
У нас на китобойце произошло маленькое событие. Механик негр, единственный большевик, попавший на наше судно, ночью убил одного матроса, а сам бежал!
Бежал? — насторожился Барроу.
Ничего опасного, — небрежно успокоил его гарпунер. — Он недалеко ушел. Едва выбрался на берег, как наткнулся на парней полковника.
Они у меня бьют без промаху, — вмешался Блюмгардт; сытно рыгнув, он развалился в кресле и расхохотался. — Штабс-капитан Цесарский принял вашего негра за морского черта и струхнул вначале: черный человек вылезает из моря. Тут, батенька мой, кто угодно в страховицкого сыграет. Но потом окликнул его. Ваш матрос хотел дать стрекача. Но разве, господа, кто-нибудь уходил ,от пули Цесарского? Никто! — Последнее слово полковник произнес врастяжку и снова потянулся к рюмке. — Надо бы моим ребятам для поднятия духа!
Хорошо, — ответил Бромсет.
Меткость стрельбы ваших парней сейчас очень при годится, — заговорил Барроу. — Операцию «Котик» про ведем так...
...Далеко на востоке среди бурных вод Тихого океана лежат Командорские острова, скалистые, невысокие. Кругом голые утесы, и только в лощинах рек, укрываясь от постоянных океанских свирепых ветров, тесными рощицами жмутся тальник, рябина, каменная береза...
Покрытые мхами скалы таят в себе следы далекого геологического прошлого. Никто — ни алеут, ни айн с Курил не видел последнего извержения вулканов на островах, не следил за тем, как океан выгрызал в их берегах гроты, вымывал бухточки и заливы, полировал и разрушал скалы, а ветер нес на острова и земляную пыль и семена растений. Никто не видел и не знает, как и когда к этим островам нашли свои вечные пути птицы, устроившие здесь базары; рыбы, нерестующие в реках островов; морские звери, облюбовавшие побережье для своих лежбищ...
Наконец пришел сюда посланец Петра I командор Витус Беринг. Он навсегда остался здесь, и благодарные потомки назвали его именем один, самый большой, остров, а всему архипелагу дали его воинское звание — Командорские острова. С тех пор -потянулись русские люди на новые земли среди океана. Шли не на гибель, не на временное житье, а навсегда, шли как рачительные хозяева, шли для создания большой жизни на далеких пустынных островах. Они не только охотились за зверем, но и разводили его. Уже в 1750 году российский мореплаватель Андриан Толстых, обнаружив на островах песцов, стал заводить здесь культурное звероводческое хозяйство, и на многие старинные карты легло новое название: «Острова голубых песцов».
Проходили годы, десятилетия, века, и все печальнее становилась судьба островов. В нужде и болезнях жили русские и алеуты — потомки первых жителей и переселенцы из Русской Америки. Были забыты славные дела Андриана Толстых, как и традиции правителя Русской Америки Баранова. Безжалостно эксплуатировались простые беринговцы, еще безжалостнее истреблялись когда-то большие стада нерпы и сивуча, морского котика и песца. Исчезла морская корова, и никогда уже на» земле не будет этого неповоротливого, но прекрасного животного, одного из самых крупных, так привлекавших своим мясом и шкурой алчных охотников. Начал исчезать калан — морской бобр...
Направо и налево торговали восточной землей России, ее богатствами царские чиновники, разрушая то, что было создано патриотами. Давно уже Русская Америка перестала быть русской, давно над островами Прибылова, Алеутскими, как и многими другими, полоскался звездный флаг. И под этим флагом потянулись к Беринговым островам суда зверобоев и китобоев, купцов и авантюристов. Они спаивали коренных жителей, выменивая на водку и безделушки китовый ус, моржовый клык» пушнину... Они выбивали стада китов, уничтожали лежбища моржа, сивуча, морского котика... В годы гражданской войны они открыто подходили к Командорским островам, ко всему побережью русских северо-восточных морей и били морского и пушного зверя, били торопливо, бессмысленно, не заботясь о завтрашнем дне промысла.
