Тимур крепче сжал рукоять меча и обернулся к своим людям, взглядом предупредив быть начеку. Он успокоился, только когда старик выпрямился, держа в руках жирного тунца весом не менее тридцати фунтов. Вслед за стариком другие островитяне, достав из каноэ тростниковые корзины с рыбой и моллюсками, поднесли их к ногам Тимура и его людей. Оголодавшие воины, дождавшись одобрительного кивка своего командира, с жадностью набросились на еду, время от времени бросая благодарственные улыбки радушным хозяевам. Старик подошел к Тимуру и протянул ему сосуд из свиной кожи, наполненный водой.
Завоевав таким образом доверие незнакомцев, аборигены замахали руками в сторону джунглей, приглашая их идти за ними. Тимур и его воины, не желавшие отдаляться от корабля, неохотно последовали за островитянами и через пару миль трудного пути, проходившего по склонам гор, через густые заросли, вышли на небольшую поляну. В центре ее находился огороженный загон, где рядом со свиньями возились дети, по периметру загона стояло десятка три крытых соломой хижин. Поодаль, на самом краю поляны, виднелась хижина больше других, с высокой крышей. Здесь жил вождь маленького племени, в котором Тимур не без удивления узнал уже знакомого ему седого длинноволосого старика.
Пока готовились праздничные кушанья, жители деревни с изумлением рассматривали гостей; когда же еда была готова, их с большим почетом пригласили к трапезе. Корабль, оружие, одежда незнакомцев свидетельствовали о великом знании, их встретили с радостью, втайне надеясь на их помощь в возможных конфликтах с соседними племенами. Сами же воины, корейцы и китайцы, были счастливы уже тем, что избежали гибели в море и голодной смерти. Островитяне предлагали им пищу, кров, женщин, и воины принимали все с громадным удовольствием. Лишь Тимур проявлял сдержанность, считая подобное гостеприимство несколько странным, и, пока его воины, впервые за много недель наслаждались едой и покоем, он, сидя рядом с вождем, молча жевал жареную рыбу, поглядывал по сторонам и мысленно задавался вопросом: «Доведется ли мне когда-нибудь снова увидеть родную Монголию?»
Маленький отряд Тимура обосновался в деревне и в последующие несколько недель вполне свыкся с местным укладом. Сам Тимур поначалу селиться в деревне не хотел. Каждый вечер он возвращался на начинавший гнить корабль и спал там. Только когда побитые штормами борта судна начали разваливаться, он хоть и без большого желания, но перебрался к своим воинам.
В первое время он часто думал о жене и четверых своих детях, но когда корабль осел и развалился на части, Тимур оставил всякую надежду на возвращение. Воины его с радостью приняли новые условия жизни в тропиках, не сравнимые с унылой и опасной долей солдата китайской или монгольской армии. Тимур, ставший воином еще мальчишкой, получивший в сражениях не одну рану, считал подобное отношение недопустимым. В душе он оставался верным слугой своего хана и считал своим долгом при первой возможности вернуться к нему на службу. Но корабля не было, останки его лежали на дне бухты, а с ним исчезла и последняя надежда вернуться домой. С горьким сердцем Тимур уступил обстоятельствам, смирившись с горьким существованием отшельника на большом, затерянном в океане острове.
Текли годы, мало-помалу смягчая суровую натуру бывалого воина. Постепенно он и его люди выучили мелодичный язык аборигенов, и суровый Тимур с удовольствием делился рассказами о своих приключениях с местным вождем. Маху, как его звали, в свою очередь, поведал монголу о том, как его предки, совершив несколько поколений назад сказочное по масштабам путешествие, приплыли сюда с другого берега громадного моря на гигантских кораблях. Остров пришелся им по душе рокотом, идущим изнутри гор, и клубами дыма, выходящими из их вершин. Посчитав это добрыми знаками богов, они поселились здесь. С тех пор милость богов не иссякала — климат острова оказался благодатным, земля его в изобилии давала фрукты, а море — рыбу и моллюсков. На острове не было недостатка в ручьях и речках с питьевой водой.
Тимур посмеивался в душе над стариком, считая его легенды пустыми россказнями. «Как, — думал он, — эти примитивные люди могут совершать далекие морские путешествия в своих убогих каноэ?
— Хотел бы я увидеть хотя бы один ваш гигантский корабль, — однажды сказал он вождю с усмешкой.
— Я покажу тебе корабль моих предков, — гордо ответил тот, раздраженный недоверием Тимура. — Ты его увидишь и сам во всем убедишься.
Тимура удивила серьезность в голосе Маху, и он тут же поймал его на слове. На следующее утро они отправились в путь. Через два дня, когда Тимур уже начал сожалеть о своем любопытстве, перед ними внезапно открылся небольшой кусок песчаного берега. Ноги Тимура начали увязать в песке, он остановился. Вождь тем временем молча вытянул руку и показал в дальний конец берега.
В первый момент Тимур ничего не понял. Пристально вглядываясь в кромку моря, он видел только два громадных бревна, лежавших перпендикулярно берегу. Ничего больше он не заметил — песок был пуст. Однако, приглядевшись, он догадался, что это не просто бревна, а опоры для огромного плота, лежавшего неподалеку и почти целиком засыпанного песком.
Не веря своим глазам, Тимур бросился к плоту. Он мчался к нему словно завороженный. Пролежав на берегу многие годы, возможно, даже десятилетия, старинный примитивный парусник оставался целым. Дерево нигде не прогнило. Приблизившись, Тимур увидел катамаран, состоящий из двух могучих бревен-опор, на которых крепилась большая платформа-палуба длиной футов в шестнадцать. Рассыпалась только единственная мачта катамарана. Платформа кое-где рассохлась, но доски ее даже не подпортились. Что же до двух опор, то они выглядели так, будто деревья для них только что повалили и обработали. Получалось, что Маху рассказывал вовсе не сказки. Сомнений не было — перед Тимуром лежало судно, вполне способное пересечь океан. Зачарованно разглядывая части катамарана, Тимур видел в нем надежное средство уплыть с острова на родину.
— Ты доставишь меня домой, к моему императору, — прошептал он, не сводя взора с лежавшей на берегу деревянной конструкции.
С помощью островитян, работавших под руководством плотника-корейца, Тимур начал восстанавливать старинный катамаран. Из нескольких росших неподалеку крепких деревьев соорудили новую палубу. На веревки и канаты пошли прочные кокосовые волокна — ими связали бревна и прикрепили к палубе мачту. Большой парус сплели из тростника. Всего за несколько недель забытый в песке древний океанский путешественник был восстановлен и подготовлен к новому плаванию.
