Ее там не было. «Я не смогу жить, если с ней что-нибудь случится», — подумал он, а вслух сказал Шредеру:
— Я оставил мефрау Ван де Вельде здесь. С ней ничего не могло случиться.
— Моли Господа, чтобы так и было. — Угроза прозвучала еще страшнее оттого, что произнесена была негромко. Потом Шредер повысил голос: — Мефрау ван де Вельде! — позвал он. — Мадам, вы в безопасности. Я, полковник Шредер, пришел спасти вас!
Лианы, прикрывавшие террасу, зашуршали, и из-за них робко вышла Катинка. Ее огромные фиалковые глаза были полны слез, лицо бледно, его трагическое выражение усиливало впечатление.
— О! — Она задохнулась от переполнявших ее чувств. Затем картинно протянула обе руки к полковнику. — Вы пришли! Вы сдержали обещание! — Она подлетела к нему, приподнялась на цыпочки и обеими руками обняла за шею. — Я знала, что вы придете. Я знала, что вы не оставите меня среди чудовищных унижений и жестокостей этих преступников.
На мгновение Шредер замер от этого объятия, затем сам обнял ее, прижал к груди, и она оказалась под защитой его лент и шарфов.
— Если вы подверглись хоть малейшему оскорблению, клянусь, я отомщу стократ!
— Мои страдания были чересчур ужасны, чтобы я могла о них рассказать, — всхлипывала она.
— Этот? — Шредер взглянул на Хэла и спросил: — Он один из тех, кто плохо с вами обращался?
Катинка искоса взглянула на Хэла, щекой прижимаясь к груди Шредера. Глаза ее злобно сощурились, на роскошных губах появилась легкая садистская улыбка.
— Этот был хуже всех, — всхлипнула она. — Не могу рассказать, какие ужасные вещи он говорил мне, как мучил и унижал меня. — Ее голос дрогнул. — Я лишь благодарю Бога за то, что он дал мне силы выдержать назойливость этого человека.
Шредер словно раздулся от ярости. Мягко отстранив Катинку, он повернулся к Хэлу. Сжал кулак и со всей силы ударил Хэла по голове. Застигнутый врасплох Хэл отшатнулся. Шредер стремительно последовал за ним, и его следующий удар пришелся в живот. Воздух вырвался из легких, Хэл согнулся.
— Как ты смел оскорблять высокородную даму и плохо с ней обращаться?
Шредер дрожал от ярости. Он едва сдерживался.
Хэл лбом почти касался колен, с трудом глотая воздух. Шредер нацелил ему в лицо пинок, но Хэл увидел это и успел увернуться. Сапог задел его плечо и отбросил назад.
Шредер словно сошел с ума от гнева.
— Ты недостоин лизать подошвы туфель этой дамы!
Он снова занес ногу, но Хэл проявил недюжинное проворство. Хотя руки у него были связаны за спиной, он сделал шаг навстречу Шредеру и пнул его в пах; но путы лишили его удар силы.
Шредер не пострадал, скорее удивился.
— Клянусь Богом, щенок, ты заходишь слишком далеко!
Хэл еще не восстановил равновесие, и следующий удар Шредера сбил его с ног. Хэл упал, и Шредер сел на него, обеими ногами упершись в согнутое тело. Хэл перевернулся, отчаянно стараясь избежать града обрушившихся на него ударов.
— Да! О да! — возбужденно кричала Катинка. — Накажите его за то, что он сделал со мной! — Она подзадоривала Шредера, доводя его гнев до безумия. — Пусть страдает, как страдала я.
Хэл понимал, что перед лицом этого человека она вынуждена отказываться от него, и даже терпя муки прощал ее. Он согнулся вдвое, чтобы защитить самые уязвимые части тела, и принимал большую часть ударов на плечи и бедра, но совсем избежать их не мог. Один удар пришелся ему в лицо, и из разбитого рта потекла кровь.
Катинка завизжала и радостно захлопала в ладоши.
— Я его ненавижу. Да! Пусть ему будет больно! Разбейте его красивое, нахальное лицо!
Однако вид крови как будто привел Шредера в себя. Он с явным усилием сдержался и отступил, тяжело дыша и все еще дрожа от гнева.
— Это небольшое предупреждение о том, что его ожидает. Поверьте мне, мефрау, он за все заплатит, когда мы достигнем мыса Доброй Надежды. — Он повернулся к Катинке и поклонился. — Позвольте отвести вас в безопасное место, на корабль, который ждет в заливе.
Катинка жалобно вскрикнула, прижав пальцы к мягким розовым губам.
— О, полковник, я боюсь лишиться чувств. — Она покачнулась, и Шредер подскочил, чтобы поддержать ее. — Не думаю, что смогу дойти сама.
Он поднял ее и легко понес вниз по холму. А она цеплялась за него, как ребенок, поднятый с кровати.
— Пошли, висельник! — Сержант дернул за веревку, обвязанную вокруг шеи Хэла, поднял его на ноги и повел, окровавленного, к лагерю. — Лучше бы полковник с тобой покончил. Палач на мысе Доброй Надежды славится своим умением. Настоящий искусник, да. — Он сильнее потянул за веревку. — Ручаюсь, он с тобой позабавится.
На берег, туда, где под палящим солнцем сидели пленные, раненые и невредимые, принесли цепи.
Первым заковали сэра Фрэнсиса.
— Рад снова видеть вас, капитан, — сказал моряк с цепью в руках. — Я думал о вас каждый день с нашей последней встречи.
— А вот я ни разу о тебе не вспомнил, Сэм Боуэлз.
Сэр Фрэнсис едва бросил на него презрительный взгляд.
— Я теперь боцман Сэм Боуэлз. Его светлость повысили меня, — сказал Сэм с нахальной улыбкой.
— Желаю, чтобы новый боцман принес радость Канюку. Это брак, заключенный на небесах.
— Вытяните руки, капитан. Посмотрим, как вы величественны и сильны в железных браслетах, — насмехался Сэм Боуэлз. — Господь свидетель, никому не понять, сколько удовольствия мне это доставляет. — Он защелкнул кандалы на руках и ногах сэра Фрэнсиса и ключом затянул их так, что обручи врезались в тело. — Надеюсь, они сидят на вас не хуже, чем модный плащ. — Он отступил, неожиданно плюнул в лицо сэру Фрэнсису и рассмеялся. — Торжественно обещаю: когда вас вздернут на верхней рее, я буду на парадном плацу Доброй Надежды, чтобы пожелать удачи. Интересно, что с вами сделают? Сожгут живьем или подвесят? — Сэм снова засмеялся и повернулся к Хэлу. — Добрый день, молодой мастер Генри. Ваш скромный слуга боцман Сэм Боуэлз явился исполнить ваши пожелания.
— Я не видел твоей трусливой шкуры во время боя, — спокойно ответил Хэл. — Где ты прятался на этот раз?
Сэм покраснел и тяжелой цепью ударил Хэла по голове. Хэл холодно посмотрел ему в глаза. Сэм ударил бы снова, но огромная черная рука перехватила его запястье. Сэм посмотрел в гневные глаза Аболи, сидевшего рядом с Хэлом. Аболи не сказал ни слова, но Сэм сдержал удар. Не вынеся этого убийственного взгляда, он опустил глаза и, не глядя на пленных, торопливо заковал руки и ноги Хэла.
Потом встал и подошел к Аболи, который продолжал смотреть на него тем же взглядом. Сэм поспешно заковал его и направился туда, где лежал Большой Дэниел. Дэниел поморщился, но не издал ни звука, когда Сэм грубо сковывал его руки. Рана, которая перестала было кровоточить, от такого грубого обращения открылась снова; из-под красной тряпки, которой Аболи перевязал ее, показалась кровь. Она потекла по груди и закапала в песок.
