Следовательно, японские войска на острове фактически продолжают оказывать сопротивление советским войскам. Уклонение с вашей стороны от выполнения моих условий вынуждает меня принять решительные меры.
Во избежание ненужного кровопролития предлагаю ответить: будет ли вами отдан приказ о капитуляции ваших войск перед советскими войсками?
Ответа жду до 14.00 с моим представителем“.
Долго думал генерал Цуцуми над ответом. Никогда еще не приходилось ему писать документа более трудного, чем этот. В ответе говорилось:
„Наши войска получили свыше следующий приказ:
1. Войскам сегодня прекратить всякие боевые действия.
Примечание. Оборонительные действия, предпринимать которые мы вынуждены в связи с активным вторжением противника, не являются боевыми действиями.
2. Наши войска на основании этого приказа сегодня прекращают всякие боевые действия.
Примечание. Если после этого времени наши войска будут атакованы, я на основании упомянутого приказа возобновлю оборонительные действия.
3. Поэтому прошу ваши войска прекратить боевые действия“.
От советского командующего поступил новый ультиматум:
„Во избежание кровопролития в последний раз требую:
1. Немедленно прекратить всякое сопротивление.
2. Немедленно отдать приказ своим войскам о сдаче оружия представителям советских войск на местах.
3. Всех солдат и офицеров для передачи в плен собрать завтра к 15.00 в районе аэродрома.
4. Места разоружения остальных солдат и офицеров с других участков будут указаны дополнительно.
5. Ответственность за сохранение и исправное состояние вооружения и сооружений, как сухопутных, так и морских, возлагаю лично на вас.
6. Военно-морскому командованию представить мне сегодня к 24.00 план режима плавания судов вдоль восточного и западного побережий острова со схемой минных заграждений.
7. Представить документы по заминированию участков на суше — портов, сооружений и зданий.
8. Всем офицерам и солдатам гарантирую безопасность жизни и сохранение личного имущества невоенного образца.
9. Встречу с вами назначаю на завтра в 16.00 на моем корабле, для чего к вам будет послан парламентер.
10. Для контроля выполнения моих требований и уточнения всех деталей капитуляции завтра в 10.00 к вам прибудут представители моего штаба.
11. Если же в 24.00 сегодня от вас не поступит положительного ответа на вышеуказанные требования, завтра утром мои войска начнут решительное наступление по всему фронту“.
После этого генерал-майору Цуцуми оставалось ответить лаконично, что он и сделал.
„Японские войска готовы к капитуляции. Для окончательного уточнения деталей капитуляции к вам направляется мой начальник штаба полковник Янэока“.
Да, игра кончилась. Но именно в эту самую минуту к нему вбежал подполковник Кувахара и отчеканил:
— Связь с американцами установлена!
Ночь была на исходе. Долину начинал заволакивать туман, белесоватые клубы которого все более ясно вырисовывались по мере того, как приближалось утро. Наскоро сооруженная землянка, в которой укрылись партизаны, оказалась не такой уютной, какой они находили ее вчера вечером, когда до смерти усталые добрались сюда и быстро построили себе это жилье. Холод и сырой туман, надвигавшиеся со стороны Тихого океана, пронизывали их, кажется, до самых костей, и партизаны жались в кучу, чтобы согреться теплом друг друга.
Еще в первый день по возвращении Тиба из бухты Трех Скал, где он, как известно, помог майору Грибанову уйти с острова на захваченной у жандармов барже, партизаны решили переселиться с вулкана Хатараку ближе к долине Туманов. Они выбрали удобное убежище под скалой, неподалеку от глубокого распадка, рассекающего весь склон сверху донизу. Отсюда с одного из уступов скалы хорошо просматривались не только ближние подступы к их укрытию, но и средняя часть долины Туманов с речкой, дорогой и даже входом в Генеральский распадок, врезающийся в склон вулкана Туманов по ту сторону долины.
Смысл этого переселения поближе к гарнизону состоял в том, чтобы в любую минуту, в случае высадки советского десанта, начать активные операции. План сводился к следующему: первое — установить связь с советским командованием, чтобы согласовать с ним свое боевые действия в тылу японского гарнизона, и второе — подготовить взрыв главного склада артиллерийских снарядов. Склад находился неподалеку от интендантского поселка и был хорошо замаскирован. Инженер-капитан Тиба знал, что там хранились основные запасы снарядов, имевшихся на острове.
На рассвете Тиба настроил рацию на прием и долго выслушивал звуки, носившиеся в это утро в эфире. Он ловил японские станции, чтобы хоть через них узнать о событиях, происходящих в мире. Вот по мрачному усталому лицу бывалого подпольщика, едва освещенному лампочкой приемника, Ли Фан-гу угадал, что Тиба слушает что-то чрезвычайно важное: глаза его сузились, на щеках выступили и задвигались желваки.
— Что там? — с нетерпением спросил Ли Фан-гу.
— Важные комментарии… Что-то очень важное… — бросал скороговоркой Тиба. — Речь о каком-то рескрипте императора… Да… Да… Квантунская армия, кажется, разбита…
Потом он умолк, продолжая напряженно вслушиваться.
Ли Фан-гу всего колотила дрожь. Затаив дыхание, он с величайшей надеждой и нетерпением впился в лицо Друга.
— Ну? Что еще? Что говорят? — тормошил он Тиба. Но тот не отвечал, лицо его продолжало оставаться напряженным.
Ли Фан-гу растолкал спящих товарищей.
— Важное сообщение, — захлебываясь, шептал он, стараясь быстрее сообщить потрясающую новость, когда все проснулись. — Разбита Квантунская армия!
С партизан вмиг слетел сон.
— Так это что, конец войны? — прогудел могучий Вэнь Тянь.
— Да! — весело ответил Тиба, снимая наушники. — Правительство Тодзио заговорило о мире! Все ясно — японская армия в Маньчжурии разгромлена! — С этими словами японец крепко пожал руки китайских товарищей. — Поздравляю вас, друзья, мир не за горами!
Когда же окончательно рассвело, из туманного месива со стороны Северного плато прилетел могучий раскатистый гул артиллерийской канонады. Тревожным эхом отдавался он в горах, заполнял, кажется, все небо. Всем стало ясно, что это был десант. Но чей? Тиба не прекращал вертеть верньеры приемника, стараясь на самых длинных волнах поймать хоть одно живое слово. Но в эфире дробно звенела морзянка — противники работали ключом. Иногда в наушники врывались гул и вой — то работали глушители. Наконец на одной волне прорвался панический хрипловатый голос на японском языке: „Русские идут в атаку! Шлите подкрепление, срочно подкрепление!“
