– У меня есть предложение к тебе, – сказал Брайен де Инсула, лорд Уоллингфордский, пока мы ждали, когда приготовят ужин. – Епископ Генрих Блуаский, младший брат короля, построил крепость ниже по течению Темзы. Мне она мешает. Да и Генриха не помешает наказать за то, что он отказал в поддержке императрице Матильде.
– Предлагаешь захватить ее? – спросил я.
Меня его мотивы мало интересовали. Уверен, что лорд желает не столько насолить епископу, сколько сделать приятное императрице.
– Да, – ответил он. – Я дам тебе в помощь часть моего отряда.
– Помощь, конечно, не помешает, но потребуются еще и деньги, – сообщил я. – Мои рыцари и солдаты не захотят рисковать даром.
– Это само собой! – заверил Фиц-Каунт. – Если сожжете замок, заплачу им вдвойне, а тебе дам еще три манора.
Вот это деловой разговор!
– Замок деревянный? – поинтересовался я.
– Да, – ответил лорд. – Типичный мотт и бейли. У донжона каменный только первый этаж.
– Завтра выступим, – заверил я.
Брайен де Инсула даже гмыкнул расстроено. Наверное, собирался поторговаться или поуговаривать. Теперь у него будет чувство, что переплатил.
– Мне надо торопиться, – сказал я, чтобы уменьшить его огорчение. – Король Португалии осаждает Лиссабон, ждет моей помощи.
На самом деле я не знал, осаждают Лиссабон или нет. Новости здесь распространялись со скоростью движения арбы, запряженной волами.
– Борьба с неверными – это святое дело, – изрек успокоившийся лорд Брайен.
Когда дело касается вопросов веры, люди предпочитают затертые фразы, потому что рационально она не объясняется, а свежая иррациональность звучит глуповато.
Брайен де Инсула выделил мне в помощь трех рыцарей с оруженосцами и два десятка копейщиков, что, примерно, равнялось гарнизону замка, если не считать слуг. Среди оруженосцев был юноша, которого я узнал не столько внешне, сколько по манере поведения.
– Это не ты обещал мне стать хорошим рыцарем? – спросил его.
– Я, сеньор! – звонко ответил юноша. – Спасибо, что оставил мне доспехи и коня и порекомендовал лорду!
– Не за что! – сказал я. – Как тебя зовут?
– Эрик, – ответил он. – Матушка наказала, чтобы я обязательно отблагодарил тебе делом.
– Как она поживает? – из вежливости поинтересовался я.
– Умерла в позапрошлом году, – сразу помрачнев, сообщил он.
– Жаль, хорошая была женщина, – произнес я в утешение, хотя даже лица ее вспомнить не мог. Вежливость делает человека таким вруном!
Замок стоял на двух насыпных холмах на берегу Темзы. Хозяйственный двор располагался на более широком и низком холме. Донжон, к тому же, окружал более высокий частокол. Башня всего одна – над воротами хозяйственного двора. В ров шириной метров семь, вырытый вокруг обоих холмов, вода поступала из Темзы. Большой отряд такое сооружение делает за два-три дня. И на взятие его надо тратить не больше. Поскольку я не собирался ждать, когда защита замка расслабится и позволит вырезать себя, решил брать замок штурмом. Большие деревянные щиты мы привезли с собой. Они достались Брайену де Инсуле от осаждавших Уоллингфорд королевских войск. Остальное – таран и лестницы – изготовили на месте. Пока одна часть отряда занималась этим, вторая засыпала ров, а третья обстреливала из луков тех защитников замка, кому взбредало в голову выглянуть в бойницу надворотной башни или поверх частокола. Об активной обороне и речи не шло.
На второй день начали вышибать ворота. Дело шло плохо. Видимо, с другой стороны ворота завалили землей. Поэтому в дело вступили рыцари и копейщики, прикрываемые моими лучниками. Они с помощью лестниц преодолели частокол. К тому времени на хозяйственном дворе не осталось ни одного защитника. Они перебрались донжон, убрав переходной мост между холмами. Нас хозяйственном дворе осталось лежать одиннадцать трупов. Они были убиты стрелами из лука. Наши потери составили двое убитых и пятеро раненых. Все из той группы, что тараном вышибала ворота, – копейщики Фиц-Каунта.
Я решил, что этих потерь достаточно, и позвал кастеляна на переговоры. Это был пожилой рыцарь, у которого не было кисти левой руки. Обычно в бою теряют правую. Наверное, он был левша.
– Я разрешу вам уйти без доспехов, оружия и лошадей, – предложил ему. – Вы мужественно защищались, потеряли много людей. Скажите епископу Генриху, что Византиец предложил не губить лишние души. Он хорошо меня знает, простит вам сдачу замка.
– Без доспехов и оружия мы никому не будем нужны, – начал торг кастелян.
– Никому не нужны вы будете, если погибнете, – возразил я. – Живым епископ купит новые доспехи.
– От него дождешься! – с горечью произнес кастелян.
Я подумал, что мне по большому счету плевать, уйдут они с оружием или без. Трофеев все равно будет мало на весь мой отряд.
– Хорошо, но оставите лошадей и все имущество. С собой забираете только то, что на вас надето, и один комплект оружия, – предложил я.
Это были очень выгодные условия сдачи. Кастелян не стал больше торговаться. Он явно согласился бы и на худшие условия. Через полчаса защитники замка навели мост между холмами и по нему ушли. Это были кастелян с женой, тучной женщиной, и еще один рыцарь, совсем старый, десяток копейщиков не первой молодости, столько же слуг, мужчин и женщин. Они надели на себя все, что смогли. Мне даже показалось, что, если раздеть жену кастеляна, она окажется худышкой. Они прошли сквозь строй победителей и поплелись по дороге в сторону Винчестера. Как ни странно, никто не улюлюкал, не насмехался и не оскорблял их. Между нами не было ненависти. К этой войне обе стороны подходили, как к коммерческому мероприятию: победитель становится богаче, проигравший – беднее. Есть радость приобретения и горечь потери, но сегодня удача улыбнулась тебе, а завтра улыбнется мне.
Я подозвал Симона и Эрика. Первый надоел мне в роли оруженосца, потому что слишком ретивый, а второму опять повезло.
– Встаньте на левое колено, – приказал им.
Они выполнили приказ.
Я ударил каждого саблей плашмя по плечу и произнес самую важную в их жизни фразу:
– Встань, рыцарь!
Симона аж побагровел от счастья. Зато Эрик опешил. Он смотрел на меня, не веря в произошедшее.
– Я теперь рыцарь, да? – произнес юноша.
– Конечно, рыцарь! – радостно ответил за меня Симон.
– А как же пост, ночное бдение в церкви? – спросил Эрик.
– Рыцарем становятся на поле боя, а не в церкви, – отрезал я. – Ты стал рыцарем после взятия замка. Так и будешь всем рассказывать. Или не хочешь быть рыцарем?!
– Хочу! – искренне ответил Эрик и улыбнулся радостно.
Видимо, Брайен де Инсула наплел ему всякой ерунды по поводу ритуала посвящения в рыцари. Он любит торжественные церемонии. Странно, что у него нет детей. У меня такое впечатление, что все будущие англичане – дети Фиц-Каунта.
