Я подозвал Симона и Эрика. Первый надоел мне в роли оруженосца, потому что слишком ретивый, а второму опять повезло.
– Встаньте на левое колено, – приказал им.
Они выполнили приказ.
Я ударил каждого саблей плашмя по плечу и произнес самую важную в их жизни фразу:
– Встань, рыцарь!
Симона аж побагровел от счастья. Зато Эрик опешил. Он смотрел на меня, не веря в произошедшее.
– Я теперь рыцарь, да? – произнес юноша.
– Конечно, рыцарь! – радостно ответил за меня Симон.
– А как же пост, ночное бдение в церкви? – спросил Эрик.
– Рыцарем становятся на поле боя, а не в церкви, – отрезал я. – Ты стал рыцарем после взятия замка. Так и будешь всем рассказывать. Или не хочешь быть рыцарем?!
– Хочу! – искренне ответил Эрик и улыбнулся радостно.
Видимо, Брайен де Инсула наплел ему всякой ерунды по поводу ритуала посвящения в рыцари. Он любит торжественные церемонии. Странно, что у него нет детей. У меня такое впечатление, что все будущие англичане – дети Фиц-Каунта.
Мои солдаты обыскали донжон и другие строения, выгребли все мало-мальски ценное, а потом занялись разрушением частокола. Бревна стаскивали в несколько куч возле строений. Затем, ближе к вечеру, подожгли их. Большие костры горели долго. Они напомнили мне пионерский костер, который зажигали в последнюю ночь перед отъездом из пионерского лагеря.
Остаток лета я провел в замке Беркет. Иногда ездил на охоту или плавал на рыбалку на яле, снятом со шхуны. Ловил треску на блесну и вспоминал, как с этой рыбы началось мое движение вверх. Дальше подниматься некуда. До меня доходили сведения, что король Стефан надавил на войско Роберта, графа Глостерского. Досталось и маркизу Генриху с его анжуйскими рыцарями. Я решил не вмешиваться. Мне теперь выгоднее было, чтобы гражданская война закончилась. Богатство делает человека пацифистом. Война – это ускоренный передел собственности. Когда у тебя ее много, стараешься избегать переделов.
Во второй половине сентября начали готовиться к плаванью в Португалию. Шхуна была вновь проконопачена и просмолена. Твиндек набили запасами продовольствия и бочками с водой. В трюм погрузили лошадей-тяжеловозов. Буду разводить их в Португалии вместе с арабскими скакунами. Взял и крупных собак, детей и внуков моих Гариков. В мусульманских деревнях эти животные встречаются редко, да и те мелкие, не годятся в сторожевые псы. У меня теперь много собственности, которую надо стеречь.
Со мной отправились Ллейшон с женой, недавно родившейся сына, и пятью семьями переселенцев, которых он уговорил перебраться в Португалию, жены и дети Нудда и Риса, Симон, трое оруженосцев – сыновей замерсийских рыцарей, и полсотни лучников. Раньше у многих моих рыцарей оруженосцами были валлийцы, которых я не собирался посвящать в рыцари. Иначе потеряешь хорошего лучника и получишь плохого рыцаря. Тем более, что нужды в рыцарях у меня теперь не было. Моим оруженосцем стал длинный худой белобрысый и конопатый подросток двенадцати лет по имени Николас. Остальные двое обслуживали Ллейшона и Симона. Последний затерроризировал придирками оруженосца. Отыгрывался за свое недавнее прошлое. Я решил, что в Португалии отдам этого оруженосца Нудду или Рису, а Симон пусть ищет себе сам. Может, во время этих поисков немного поумнеет. Хотя сомневаюсь. Прирожденный рыцарь – это диагноз. Умфру и Джона не стал брать в Португалию. Земли им там не нужны, так что пусть достраивают и обживают свои маноры. Это я привык мотаться по морям-океанам, а они пусть поживут с семьями, как нормальные люди.
В проливе Святого Георга не стал задерживаться. Грабить ирландских скотопромышленников стало скучно. В Бресте нас поджидали брабантские рыцари с семьями и две сотни переселенцев, не считая детей. Я попросил брабантцев набрать их побольше, но не думал, что желающих окажется так много. Эти люди добирались до Бреста почти две недели и ждали нас здесь еще одну. У большинства не осталось за душой ни пенни. Они смотрели голодными глазами, как брабантские рыцари с семьями грузятся в ял, чтобы переправиться на шхуну. Больше никого этим рейсом я не смогу взять. Остальным придется ждать неделю, если не больше. Переселенцы не роптали. Значит, из них получатся хорошие арендаторы. Пожалуй, стоит о них позаботиться. Я закупил в городе муки из расчета по стоуну (6,3 килограмма) на человека и раздал им.
Рейс прошел спокойно. Бискайский залив был тих и кроток, как бы извинялся за трепку, устроенную весной. В замке Мондегу работы подходили к концу. Архитектор Шарль отпустил всех подсобных рабочих, только его артель осталась. Они занималась мелкими недоделками, а точнее, тянули время до моего прибытия. Фатима родила дочку и почувствовала себя полноправной хозяйкой замка. Я немного урезал ее власть, назначив Ллейшона кастеляном Мондегу. Впрочем, Фатима быстро подружилась с женой Ллейшона, поскольку у обеих было по грудному ребенку – бесконечная тема для разговоров. Я высадил жен и детей Нудда и Риса, брабантцев и три десятка лучников, а также выгрузил лошадей и собак. Псы быстро обследовали замок и пометили каждый важный по их мнению угол. Ллейшон проводил своих родственников к их мужьям и отцам. Путешествовал он вместе с брабантцами, которые отправились с семьями в свои новые владения. Лучники остались охранять замок Мондегу.
Пока пополняли запасы воды и продуктов, узнал последние португальские новости. В июне епископ Опортский уговорил крестоносцев помочь королю Афонсу захватить Лиссабон. Наверное, сыграли роль и рассказы рыцаря Марка. Предводители крестоносцев встретились с королем, договорились о цене за помощь. Во что влетит захват королю Афонсу – Шарль не знал. Не трудно догадаться, что плата будет немалая, иначе бы торг не тянулся целых три месяца. Во время мессы, которую повелел отслужить король, гостия – облатка из пресного пшеничного теста, используемая католиками для причащения, – оказалась пропитана кровью. Дурное предзнаменование, обещающее много крови. Все собравшиеся пришли в ужас. Крестоносцы даже собирались отказаться от осады Лиссабона. Но архиепископ Паю Мендиш нашелся и сказал, что прольется много крови неверных. Видимо, крестоносцам наобещали много, потому что они сделали вид, что поверили в такое объяснение. И вот уже четвертый месяц идет осада. Пока безуспешно.
Я не горел желанием принять участие в осаде Лиссабона. Мне хватит того, что я уже имею в Португалии. Поэтому отправился за переселенцами в Брест, прихватив с собой Шарля и его артель. Оттуда они доберутся до Руана. Архитектор и его артель получили все, о чем мы договаривались, так что они готовы были принять от меня следующий заказ. На подходе к Бресту я приказал убавить паруса. Мы начали патрулировать в районе мыса Сен-Матьё. Мне нужно было судно не меньше моего, чтобы за одну ходку перевезти в Португалию всех переселенцев. Юнге в «вороньем гнезде» было приказано внимательно следить за горизонтом. Частенько наверх поднимался кто-нибудь из свободных от вахты матросов, чтобы помочь юнге. Все знали, что при захвате судна им перепадет кругленькая сумма. На суше такую за всю летнюю кампанию не заработаешь.
