Командор двинулся было в ту сторону, но его остановил Сапун.
— Не ходи, Командор, — хмуро сказал он, — у них своя вера. По их законам нельзя, чтобы при прощании с покойными рядом находились чужие люди. Потом, когда закопают, можешь подойти.
Командор кивнул и остался на месте.
Подошедший священнослужитель недовольно покосился на группу пиратов стоящих на коленях и молящихся своему богу, но ничего не сказал. Подготовившись к проведению церемонии, он обернулся к пиратскому войску, стоявшему вдоль уложенных на земле тел, и сказал:
— Братья по вере! Сегодня мы провожаем к господу нашему славных воинов, павших в жестокой сече. Обратим же, в сей скорбный час все наши помыслы к тому, чтобы путь их в царство горнее был лёгок и гладок. Чтобы принял их господь к себе с любовью и дал им вечное отдохновение и покой. Помолимся о душах усопших, братия…
Дальше вся церемония пошла своим чередом. Священник, отпев положенные случаю места из священной книги, прошёл вдоль длинных рядов павших, осеняя каждого святым знаком. Следом за ним шёл прислужник с деревянной чашей в руках. Священник брал из этой чаши небольшой высушенный листок со священного дерева маолун и вкладывал его каждому усопшему между губами. Потом переходил к следующему и церемония повторялась.
Стоявший тут же хор из нескольких мальчиков под руководством его помощника, не останавливаясь, пел священные тексты один за другим. И так жалостливо и проникновенно это звучало детскими, будто ангельскими голосами, что многие пираты не выдерживали. К горлу их подступал удушливый комок, и глаза застилала пелена от выступивших слёз. Стесняясь их, суровые мужчины, привыкшие постоянно ходить рядом со смертью, прикрывали лица снятыми шляпами либо незаметно смахивали их пальцами, делая вид, будто в глаз попала соринка. Некоторые из них опустились на колени и тихо вторили детским голосам.
Приблизительно так же проходила процедура отпевания и в лагере дермонцев. Ведь вера у большинства этих людей была одна. Одни и те же священники пели одни и те же песни и совершали один и тот же ритуал погребения.
Только, в отличии от пиратов, войско низложенного барона стояло в строю, при оружии и с приспущенными знамёнами. Офицеры, обнажив головы и держа шляпы на полусогнутой левой руке, выстроились на правом фланге. Ещё правее, немного в стороне, обнажив голову, стоял и сам барон.
После того, как священнослужители закончили все необходимые действия, солдаты, специально назначенные к погребению, подошли к телам павших и, подняв их на плечи, под размеренный барабанный бой и протяжные звуки горна понесли к вырытому с утра длинному рву. Этот ров представлял собой общую могилу, где и надлежало похоронить только что отпетых погибших воинов. Со стороны пиратского лагеря раздался такой же протяжный звук горна. Там тоже приступили к погребению усопших…
После того, как была закончена процедура отпевания и пираты прошли вдоль длинной свеженасыпанной могилы, Командор, не надевая шляпу, подошёл к могиле, находившейся в стороне от основного погребения. За ним потянулись те, кто не мог присутствовать при отпевании этой группы погибших. Постепенно и вокруг этой могилы собралось всё пиратское войско.
Постояли молча перед ней среди тех, кто отпевал лежащих здесь. Потом, почувствовав, что стоящие рядом люди чего-то ждут, поглядывая на него, Командор сказал:
— Среди нас есть люди многих народов. И у каждого из нас своя вера. Но вчера мы, не думая об этом, бились в одном строю, помогая друг другу. И несмотря на то, что наши павшие лежат сейчас в разных могилах, пред лицом нашим, пред лицом предков и перед самим Господом они навеки останутся братьями. Храбрыми воинами, павшими рядом в одном бою. И за это великая благодарность и вечная память им от всех нас!
Едва Командор вернулся от места погребения в свой шатёр, как на дороге появилась группа всадников, направлявшихся от лагеря дермонцев к холму. Остановленная на короткое время разъездом конных пикинёров на подступах к лагерю пиратов, дальше эта группа следовала уже в их сопровождении. Обогнув холм, всадники подъехали к тому месту, где был разбит шатёр Командора и спешились. Среди прибывших находился сам барон и несколько его старших офицеров.
Вызванный караульным конным стрелком, из шатра вышел Командор. Глянув на группу прибывших, он что-то шепнул одному из гонцов и тот, вскочив на лошадь, вскачь умчался в центр лагеря. Проводив его взглядом, Командор повернулся и не спеша направился к группе прибывших.
Барон, одетый в свой лучший парадный мундир, стоя в окружении своих офицеров, ждал его приближения. Вся его поза: левая рука лежит на рукояти меча, правая нога слегка отставлена назад, прямая спина и гордо поднятая голова говорили о том, что он не сломлен и только обстоятельства вынуждают его подчиниться неизбежному. Его офицеры, так же одетые в парадные мундиры, при оружии, молча стояли позади него, образуя полукруг.
Остановившись в нескольких шагах от них, Командор несколько мгновений разглядывал всю группу. Потом едва заметно улыбнулся и учтиво кивнул головой:
— Приветствую вас, господа. К сожалению, не могу сказать вам "Добрый день". Думаю, что это звучало бы в данных обстоятельствах моветоном.
— И мы приветствуем вас, Командор, — медленно ответил за всех барон, — как вы понимаете, мы прибыли сюда в связи с известными обстоятельствами…
— Я понимаю вас, господин барон, — и поймав на себе выразительный взгляд барона, дополнил, — вы ведь по своему рождению — барон. И этого оспорить не в силах никто. Так вот, господа. Мне, конечно же, прекрасно известна причина вашего прибытия в мой лагерь. Прошу вас набраться терпения и обождать буквально пару минут. Мои капитаны уже на подходе.
И действительно. В течение буквально пары минут вокруг Командора собрались все его командиры отрядов. Был здесь и адмирал Кардеш, и капитан Акула, и командир стрелков Золотой Нос, и командовавший в битве конными пикинёрами граф Соннори, больше известный пиратам как Змеиный Укус, прозванный так за свою невероятную реакцию и скорость укола рапирой. Даже капитаны Грай и Баруто присутствовали здесь. Рядом с Командором стоял Сапун. Как всегда настороженный и готовый ко всяким неожиданностям.
Оглядев всех присутствующих офицеров и капитанов, Командор едва заметно вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду и, повернувшись к барону, сказал:
— Ну, что ж, господин барон, все в сборе. Пожалуй, следует начинать. Не будем затягивать столь малоприятную для вас процедуру…
— И столь приятную для вас, Командор, — не смог удержаться от яда барон.
