– Поспешишь – людей насмешишь, – убеждённо вставил Соколиный Взгляд, – но сейчас не до смеха, майор. Вы разрешите называть вас просто Пьер?
– С удовольствием пойду на такое близкое обращение, мой друг, – майор Хейхой расплылся в улыбке.
– Пьер, сядьте-ка на этот пенёк. Я попробую коротенько втолковать вам кое-что, ибо вы, как мне кажется, совершенно не разбираетесь в том, что тут у нас происходит, – строго сказал охотник. – Вот эти два индейца со мной принадлежат к племени Чихохоков, которых нередко называют Делавэрами [3], слышали про таких?
– Конечно! Волки-Делавэры! Такие крепкие, ловкие, статные! – заворковал Пьер. – Чудесные парни!
– Были чудесными, пока Ирокезы не поставили их на колени. Ирокезы лишили Делавэров всех гражданских прав, если так можно выразиться. Теперь Делавэрам даже не разрешается воевать, ибо над ними установлен постоянный контроль. Некогда великие воины, они низведены до положения женщины сегодня. Но мои друзья-Чихохоки не желают жить по указке Ирокезов, мсье Пьер Хейхой, и с большим воодушевлением воюют против своих заклятых врагов. Это – последние настоящие Чихохоки. – Охотник прочистил горло и продолжил: – Вообще-то дело обстоит следующим образом: нам, французам, в некотором роде повезло в этой чёртовой войне в смысле краснокожих, так как на нашей стороне выступает множество дикарей – Алгонкины, Оттавы, Оджибвеи, Потаватоми, Шоуни. Но что касается Ирокезов, то они, к нашему сожалению, примкнули к англичанам. Мне и моим краснокожим друзьям эти кровопийцы вот где сидят. – Охотник потыкал указательным пальцем себе в жилистую шею. – Что они, безбожники, вытворяют! Пленников изжаривают на медленном огне, предварительно могут им пальцы скурить дотла, засунув их в свои курительные трубки. Глядя на то, как какого-нибудь прикрученного к дереву несчастного режут острым ножом, полосками снимая с него кожу, они не испытывают никакого сожаления и только смеются. Я знаю, что говорю, ведь я вырос среди них. Они не понимают, что такое сострадание. Поверьте мне, мой друг, ничего не может быть ужаснее Ирокезов, если они воюют против вас. Но должен признаться справедливости ради, что и другие индейцы ничуть не лучше. Мои Чихохоки получают не меньше удовольствия, чем Ирокезы, терзая кого-нибудь на костре. Дикари, увы, остаются дикарями, на стороне какой бы армии они ни выступали…
Пьер огляделся кругом, стараясь пронизать взглядом тьму, сгущавшуюся под сводами леса. Ему уже чудилось, что весь его крохотный отряд очутился в лапах кровожадных врагов, которые, точно хищные звери, выжидали, как бы повыгоднее напасть на заплутавшихся путников. Его воображение, обманутое неверным светом, превращало в человеческую фигуру каждый колеблющийся куст, каждую корягу. Ему мерещилось, будто страшные, свирепые лица выглядывали из-за ветвей и стволов деревьев, неотрывно следя за каждым шагом белых людей.
– Что же делать? – беспомощно спросил Пьер. – Вы уж не бросайте меня и моих друзей в этих дебрях. Останьтесь, мой друг, защитите нас. Я ведь, как вы правильно заметили, ни черта не смыслю в здешних обычаях и способах войны, так как только что прибыл в Новый Свет. Но я вижу, что у вас отважная натура. И не стесняйтесь: требуйте от меня какой вам угодно награды…
Однако Соколиный Взгляд уже отступил от майора и направился к Чихохокам, завязав с ними разговор. Их беседа велась тихо, почти шёпотом, но Хейхой без труда отличал взволнованный голос младшего воина от спокойной речи его старших собеседников. Они, очевидно, обсуждали какую-то меру, касавшуюся безопасности путешественников. Пьера, конечно, интересовал предмет их разговора, и в то же время его беспокоило промедление; он подошёл ближе к ним и ещё раз предложил награду. Но белый охотник только отмахнулся, затем произнёс по-французски:
– Торопливый Олень прав: недостойно поступили бы мы, оставив беспомощных девушек на произвол судьбы. Делавэры считают, что ваши спутницы слишком хороши, чтобы их можно было подарить вонючим Ирокезам. Что же касается награды за помощь, то мы, конечно, примем от вас всё, что вы дадите, особенно это касается пороха и свинца. Но ведь вы можете не дожить до того, чтобы выполнить своё обещание. Поэтому вы оставьте мне расписочку, что распоряжаетесь выдать мне и этим двум Чихохокам столько-то того и сего… Замечательно! А уж я приложу все силы, чтобы получить всё, что нам причитается… Теперь же обещайте быть послушным во всём.
– О если бы вы знали, мой дорогой друг Натали… э-э… Наталиэль, каким послушным я умею быть!
– Тогда велите всем спуститься с лошадей.
Хейхой быстро направился к молодым женщинам, по-прежнему сидевшим в сёдлах, вкратце объяснил Корине и Элине, как обстоят дела, и прибавил, что они должны отбросить всякие опасения. Хотя сообщение Пьера и наполнило страхом сердца сестёр, его решительный тон, а может быть, также мысль о грозной опасности придали девушкам силы приготовиться к какому-то неожиданному и необыкновенному испытанию. Молчаливо и без всяких промедлений они соскочили со своих красивых лошадей и быстро спустились к реке. Их примеру последовал, размахивая голубыми рукавами камзола, неуклюжий человек, которого, как выяснилось, звали Гевкаменом. Следом за ним спешили, громко задевая винтовками ветви кустарника, шестеро солдат.
В этот момент прямо перед Торопливым Оленем неизвестно откуда появилась коренастая фигура незнакомого индейца, вымазанного красной и чёрной глиной от пояса до самого затылка. Издав вопль, который должен был означать устрашение, дикарь взмахнул томагавком. Но Торопливый Олень уклонился от сильного удара и полоснул врага ножом по горлу. Никто не успел даже вздрогнуть – так быстро всё случилось. Индеец столкнул свою жертву в реку, и труп понёсся вниз по течению. Это кровавое событие наполнило души путешественников унынием. Неуклюжий Гевкамен всхлипнул, высморкался и вытер пальцы о свои жёлтые штаны.
В ту же секунду откуда-то сверху треснули выстрелы, и в темноте леса расплылись три молочных пятна порохового дыма. Три солдата рухнули как подкошенные. Другие остановились в замешательстве. Нападавших никто не видел, и это не просто смутило Хейхоя, но почти парализовало его.
– Приготовиться к бою, примкнуть штыки, – упавшим голосом скомандовал он.
Оставшиеся три пехотинца трясущимися руками подняли винтовки, но не знали, куда целиться.
– Огонь! – рявкнул Хейхой, и солдаты выстрелили наугад. Свинец шумно ударил по листьям, но никого из Ирокезов не задел, что стало ясно в следующее же мгновение: едва французы принялись насыпать порох в оружие, четыре дикаря, воспользовавшись этой заминкой, бросились на них с обнажёнными ножами и топорами.
