— «Может быть, и зря, — думал Челси. — Надо было дать здоровяку-капралу намять бока паршивой овце, портящей все стадо. Эти его вечные слова о тщетности наших усилий! Капля за каплей они в конце концов расхолодят и самого покладистого солдата».
Лицезреть угрюмую физиономию Рейнольдса лейтенанту никогда не нравилось и он бегло осмотрел остальных подчиненных. Да, несколько испитые лица, усталые позы, грязная одежда. Но это были настоящие бойцы, прошедшие с ним не одну сотню миль. Дай Бог, чтобы они всегда оставались верными присяге и своему командиру! Верится, у них есть для этого все данные.
— Рейнольдс! — послышался грубый окрик Соммерсби.
Лейтенант взглянул на выходца из Джорджии. Тот, вытянув руку с бутылкой, поливал пол прохладительным напитком.
— На кой черт мне это пойло! — прошипел он брезгливо. — Налил же салунщик виски лейтенанту. Пусть и нас облагодетельствует, а, ребята?
Солдаты молчали, устало взирая на очередную выходку сослуживца. Капрал Соммерсби с раздувающимися ноздрями на крупном мясистом лице поднялся с места и встал перед Рейнольдсом.
— Ступай к мистеру Уилоугби и извинись, — требовательно проговорил он.
— Да катись к дьяволу, боров! — был ответ конфедерата.
Верхняя губа капрала затряслась, как в лихорадке. Он схватил Рейнольдса за плечи и швырнул в сторону от стола. В воздухе мелькнули ноги бунтаря, а секундой позже его тело рухнуло на пол. Он вскочил на ноги быстро, приготовившись к драке, в которой у себя на Родине и в войсках слыл за неплохого боксера. Но драки не вышло. Соммерсби, со своими медвежьими ухватками, сгреб Рейнольдса в кучу и начал мять с таким остервенением, что у того затрещали кости.
— Хватит, капрал! — дико взвыл он, перестав дергаться.
— Ну что, сволочь! — проскрежетал Соммерсби, поднимая за шиворот соперника на ноги, — пойдешь извиняться?
— Иду!.. Иду!..
Помятый Рейнольдс поплелся к стойке и что-то пробурчал салунщику. Вернувшись на место, он остался сидеть с поникшей головой.
Лейтенант Челси за время потасовки не проронил ни слова.
— Думается, Соммерсби, теперь, — сказал он, — этот наглец больше не станет чесать своим длинным языком. Поделом ему!
Лучше бы он промолчал. До сих пор Рейнольдс таил обиду лишь на капрала Соммерсби, в частном, так сказать, порядке. Отныне же в нем поселилась лютая ненависть ко всему, что было связано с экспедицией спецотряда из форта Силл.
Весь следующий день отряд был в пути. Проводник Уичита сразу обнаружил, что банда Фиста преследовала какую-то группу из пятерых верховых людей.
— Уверен, — сказал Челси Соммерсби, — этим путникам уже не поздоровилось.
— Похоже на то, — согласился капрал. — Уичита Джо выяснил, что Фист по ходу движения держал их в поле зрения.
Меднокожий проводник, сплошь татуированный племенной «енотовой» раскраской, четко проговорил на хорошем английском:
— Техасец ждал ночи. Он нанес удар, когда белые путники остановились на ночлег.
Челси взглянул на индейца и вновь поздравил себя с тем, что ему встретился такой замечательный следопыт. Это было большой удачей. Лейтенант начал ему симпатизировать почти с первого взгляда. И не только за его мастерство в следопытском деле. Уичита внешне был очень примечательным человеком. Высокий, стройный с орлиными чертами и броской татуировкой он, как две капли воды, походил на чеканный силуэт вождя на дарственных правительственных медалях. Своим малым крапчатым пони он правил с необыкновенной грацией и красотой, приковывая одобрительные взгляды опытных кавалеристов-наездников.
— Почему Уичита Джо странствует по прериям, а не живет со своим народом? — поинтересовался у него Челси между прочим.
— Уичита Джо родился не для того, чтобы гнить в резервации, — гордо ответил индеец. — Он любит свободу и передвижения.
— Так ты что, совсем не бываешь в резервации?
— Иногда. Повидаться с родственниками.
— Ну и как им там живется?
— Плохо. Народ голодает, пьет огненную воду,
— Что, все увлекаются спиртным?
— Многие. Индейский дух слабеет, если нет кочевок, охоты и войны. — Индеец устремил свой орлиный взгляд вдаль. — Когда-то уичита были великим народом. Они всегда были готовы постоять за себя. Их боялись не только какие-нибудь бидаи, аранавы или понка — команчи и апачи не смели поднять Топор Войны на союзные племена уичита — тавакона, вако, тавехаши и юскани. Мы были великим народом еще во времена Коронадо, когда он побывал на нашей Родине и назвал ее страной Кивира.
— И как же уичита растеряли свою славу? — спросил Соммерсби. — Теперь твое племя — на удивление мирные люди.
— В 1759 году этого не могли сказать испанские солдаты, пришедшие на Ред-Ривер для усмирения союзных племен, а получившие такой отпор, что больше их никогда не видели… Эти «мирные люди» храбро сражались не так давно с независимым Техасом… Техасцы! Это они подлостью и вероломством сломали хребет моему народу.
— Хм-м, так вот что заставило Уичиту Джо примкнуть к нам — ненависть к техасцам!
— Это — главная причина, — согласился краснокожий. — И поэтому я поехал бы с вами и без вознаграждения.
— Уичита Джо, — улыбнулся лейтенант, — его все равно получит. И пару армейских лошадей, и новый карабин, и боеприпасы.
— Никогда не заглядывай вперед, бледнолицый вождь, — нахмурился индеец. — Все в руках Великого Духа, он может прогневаться.
— Хорошо, Уичита, — посерьезнел Челси. — И у моего народа заглядывать в будущее — плохая примета.
Отряд продолжал ехать на северо-запад, к горам Уичита под белым раскаленным солнцем, источавшим нестерпимый зной.
Джон Фист, не смотря на утреннюю прохладу, пробудился от сна в холодном липком поту. Кошмар, который часто донимал его. на этот раз был особенно отчетлив. Решительное лицо неугомонного лейтенанта Челси стояло перед его взором и исчезло только тогда, когда он встряхнул головой и протер испуганные глаза. Военный из форта Силл крепко держал Фиста за горло во сне, и тот с дрожью в пальцах коснулся шеи.
— Дьявольщина: — шепнули бескровные губы бандита.
Он достал длинную сигару и раскурил ее. Прохаживающийся возле Сеймур, дежуривший в утренние часы, присел к костру и раскурил сигарету.
— Неважный у тебя вид, босс, — сказал он, поглядывая на Фиста.
— Дурные сны, Эд… Как дежурство?
— Нормально… Карлтон сказал, что братишка, очухавшись, взялся было за нож. И что?
— Успокоился, когда Сэм передал ему твои слова.
— Чертов недоумок!.. Ни росту, ни мозгов!
— А что привиделось-то, босс?
