— Точно, босс. Это-то я хорошо слышал.
Фист привстал, шагнул через костер и одним мощным рывком за шиворот поднял мексиканца на ноги.
— Говори, мексикашка, ты видел эту карту?
От бесконечного ужаса серые глаза Дельгадо вылезли из орбит.
— Я… йя… йя… видел ее, — выдавил он кое-как.
— Что за путь к золоту? Какие на нем вехи?
Кончита Нарваэс вскочила на ноги и умоляюще посмотрела на своего бледного, как воск, жениха.
— Молчи, Луис. Он просто пугает тебя.
Но трусость Дельгадо затмила ему рассудок.
— Первая веха — Алхин Доха, — заныл он, и слезы ручьем хлынули из его перепуганных глаз. — Вторая — Адалкаи Доха…
— Так, — энергично заговорил Фист. — Кедровый Утес, Безумная Скала… Дальше!
— Третья… — мямлил мексиканец. — Третья… Я ее не помню! Я больше ничего не помню!
Умытого слезами Дельгадо Фист с презрением швырнул на землю. Он вернулся на место и с ухмылкой поглядел в сторону Ривердейла.
— Тебе повезло, северянин. Ты остаешься в нашей милой компании.
— Спасибо, — поблагодарил Ривердейл громко и добавил тише: — Учтивейший сучий выродок, помесь кабана и гремучей змеи.
Он не мог знать, что слух у Фиста был таким же тонким, как и его знаменитое чутье. Бандитский кулак мелькнул в воздухе, и Ривердейл залился кровью.
— Про себя, — ощерился Фист, подав корпус вперед. — Советую отныне величать меня про себя… Карлтон и Сеймур — стоять на страже! Всем другим, — он кивнул на распластанную фигуру Гардинга, — желаю такого же крепкого сна. Впереди у нас непростая дорога.
Ривердейл лег, натянул к плечам одеяло и стал зализывать рассеченную верхнюю губу. Действительно, дорога обещала быть непредсказуемо опасной в этой «милой» компании отъявленных головорезов. Случиться могло все, что угодно. А пока можно было перевести дух. Пока.
— Кончита, — послышался жалобный голос Дельгадо. — Я не хотел…
Звонкая пощечина оборвала речь мексиканца.
— Подонок! — заклеймила его девушка. — Не смей больше соваться ко мне.
Чуть позже Ривердейл ощутил на своей руке легкое прикосновение женских пальцев и услышал тихий шепот:
— Мистер Ривердейл… Луис… он оказался таким мерзавцем. Я угадывала в нем робость, но докатиться до подобной трусости!..
— Что мне сказать?.. Ведь он Ваш жених.
После короткого молчания в шепоте Кончиты Нарваэс преобладали ледяные тона.
— Выйти замуж за труса?!.. Никогда!
— Извините, лейтенант. Но когда же, черт возьми, кончится этот беспредел? Вам, военным, давно уже пора, засучив рукава, взяться за эту проклятую банду. Люди запуганы, шерифы только горазды бить себя в грудь, когда опасность за три-девять земель от них. А мне, добропорядочному коммерсанту, одни убытки. Сходите на двор и вы увидите гору расстрелянных бутылок! Посмотрите на эти стены — они похожи на решето! Загляните в кладовую: припасов — кот наплакал! Еще один визит Фиста — и я пойду по миру с протянутой рукой.
Том Уилоугби хмурил брови, судорожно водя полотенцем по отполированной стойке бара. Его лысина блестела от пота, водянистые зеленые глаза светились недовольством.
Тот, к кому были обращены эти слова, лейтенант Челси из форта Силл, молча пил свой лимонад. Его точеное орлиное лицо с синими глазами не выражало никаких чувств. Он устал от этого бесконечного нытья. Везде одно и то же: испуганные взгляды горожан и ворчливые претензии владельцев гостиниц и салунов.
— По-вашему, Уилоугби, выходит, что мы задарма едим армейский хлеб. — Лейтенант кивнул на своих десять кавалеристов, сидевших в салуне за военными пайками. — Что нам до одури нравится целыми днями болтаться в седлах… Да взгляните на солдат! На их исхудалые лица и оборванную форму! Понюхайте, чем пахнет мой офицерский мундир! — Он снял широкополую шляпу и протянул ее салунщику. — Попробуйте на вес этот головной убор. От пота, грязи и пыли он оттянет вам руку.
Когда Уилоугби отказался принять шляпу, офицер в раздражении метнул ее на стойку. Наступило молчание. Постепенно лицо салунщика прояснилось. Он отошел к полкам и вернулся с бутылкой виски.
— Ладно, лейтенант, всем нам, наверное, тяжело по-своему. Выпейте лучше стаканчик «Олд Джо Кларк».
Военный одним глотком опустошил стакан.
— Спасибо, — буркнул он, передернувшись.
— Еще?
— Хватит… Значит, Фист убрался отсюда вчера?
— Эх, лейтенант, вам бы приехать сюда днем раньше!
— Фист — хитрая зверюга, Уилоугби. У него и звериное чутье. Нам не было бы так трудно, если бы мы имели дело с обыкновенным бандитом. Я охочусь за ним давно, но он всякий раз показывает мне хвост… Думаю, однако, его везению приходит конец.
— Откуда такая уверенность? — спросил салунщик заинтересованно.
Лейтенант глазами показал на сидевшего в углу индейца.
— Это Уичита Джо. Лучший из всех знакомых мне следопытов. Примкнул к нам третьего дня, а я уже самого высокого о нем мнения. Читает следы, как мы — свежую газету.
— Приятно слышать лейтенант. За все последние дни это самая добрая новость… Послушайте, Челси, а не сходить ли нам на кухню? Вашу ораву мне, конечно, не накормить, а для вас кое-что вкусное найдется.
Лейтенант устало, с едва заметной улыбкой, покачал головой.
— Благодарю за приглашение, Уилоугби. Я сам выбрал себе профессию, и солдатский скудный паек — моя постоянная походная еда.
Салунщик с уважением взглянул на военного.
— Извините, Челси, за мое брюзжание. Вы достойный армейский человек… И когда вы тронетесь дальше?
— Завтра. Нужно дать хороший отдых и людям и лошадям.
Челси прошел через полупустой зал к своим солдатам и присел за отдельный столик, на котором капрал уже разложил для него закуску: сухие галеты, копченое сало, кусочек оленины и кое-какую зелень.
Минуты через две он увидел, как двое подручных салунщика поставили на солдатский стол ящик с лимонадом.
— Холодный напиток — для сухих военных глоток! — выкрикнул Уилоугби из-за стойки.
Лейтенант улыбнулся, слушая грубоватые благодарности своих подчиненных. Чем был доволен он на сей момент, так это тем, что под его началом служила десятка выносливых, крепких, отважных кавалеристов, готовых по первому зову броситься за ним в огонь и в воду. «Ну, кроме одного», — подумалось ему, когда его взгляд упал на угрюмое лицо рядового Рейнольдса. Тот был коренным южанином — из Джорджии, и этого было достаточно, чтобы с ним возникали разные проблемы. Характера он был злобного, часто норовил нагрубить капралу. Другие солдаты сторонились его, называя за глаза «недобитой южной голытьбой» за то, что он был уверен в реванше Конфедерации. Дважды капрал Соммерсби пытался ввязаться с ним в драку, но оба раза Челси охлаждал его пыл.
