грянул бравурный марш. Артисты, которые должны были принимать участие в представлении, вышли на манеж и пошли по кругу. Раздались первые, еще жидкие, но благосклонные аплодисменты.
Сначала выступали акробаты. Харка внимательно следил за каждым их движением. Хлопать в ладоши он не привык и поэтому воздерживался от аплодисментов. Музыка показалась ему чересчур громкой. Он с нетерпением ждал номера с лошадьми. Еще больше его интересовали индейцы и ковбои — даже больше, чем брыкающийся осел. У художника была программка, и в промежутке между двумя номерами, когда униформисты сворачивали ковер и убирали реквизит, он прочел своим товарищам, что должно было последовать дальше. Индейцы и ковбои — гвоздь программы — выступали после антракта. Перед антрактом должен был состояться аттракцион с брыкающимся ослом — как своего рода клоунада.
На манеже тем временем демонстрировала свое искусство молодая наездница. Харка очень скептически смотрел на ее трюки. На такой широкой лошадиной спине и при таком ровном беге лошади нетрудно вставать на цыпочки или стоять на одной ноге. Запрыгнуть на лошадь девушка могла лишь при помощи специального маленького трамплина. А вот как бы она это сделала в прерии? Или она всюду таскает с собой свой трамплин? Впрочем, она ведь всего лишь девушка. Смешно ожидать от нее большего.
Гораздо интереснее ему были дрессированные лошади, хотя дрессировщику достались менее восторженные аплодисменты, чем улыбающейся наезднице. По сигналу — хлопок бича и короткий крик — на манеж выбежала группа красивых, холеных лошадей, которые опускались на колени, ложились, притворялись мертвыми, вставали. Без наездников! Вот это выучка! Харка подумал, что ему тоже не мешало бы кое-чему научить своего Чалого. Например, притворяться мертвым. Очень полезный навык!
Затем раздался звук трубы, и на арену выехал осел. На нем задом наперед, держа осла за хвост, сидел смешно размалеванный клоун в широком платье и длинных перчатках, с крохотной шляпкой на голове. Публика встретила его хохотом.
Клоун жестом попросил зрителей успокоиться и, когда шум стих, сказал:
— Господа! У меня такое впечатление, будто я сижу задом наперед — я никак не могу найти голову осла. Но может, у него вовсе нет головы? Не соблаговолит ли почтенная публика сказать мне это?
Зрители наивно подыграли ему и закричали, что ему нужно повернуться.
— Что? — спросил клоун, оттопыривая рукой ухо.
— Повернуться! — грянула публика хором.
— А, повернуться! Вот оно что! — Клоун закивал головой. — Спасибо, спасибо! Хорошо. Повернуться! Сейчас попробуем, сейчас. Постой-ка, мой милый ослик!
Но осел не останавливался, а продолжать ровно трусить по кругу вдоль барьера.
Клоун качал головой, публика посмеивалась.
— Повернуться… — еще раз повторил клоун. — Итак — три-четыре! — Он задрал ноги вверх, завалившись на спину, не выпуская из рук хвоста, потом вернулся в прежнее положение. — Не получается! Что же делать?
— Повернуться! — орали зрители.
— Да-да, повернуться!
Клоун подался вперед, словно собираясь перекувырнуться в сторону хвоста, но в ту же секунду свалился с осла и, плюхнувшись на песок, посыпанный опилками, раскрыл рот и ошарашенно уставился на публику. Осел остановился, вытянул голову и взревел:
— И-а-а-а!
— Теперь ты видишь, где у осла голова? — весело кричали зрители. — Сядь правильно!
Клоун встал, бросился к ослу и ловко, как опытный ковбой, вскочил на него. Но осел встал на дыбы, и «ковбой» в нелепом платье снова рухнул на опилки.
— А, чтоб тебя!.. Проклятая скотина! Ну погоди!
Он трижды безуспешно пытался сесть на осла, потом отвернулся от него и, скорчив презрительную гримасу, сказал:
— Нет, дружок! Со мной этот номер не пройдет! Можешь дурачить кого угодно, но только не меня!
Он покинул манеж, на прощание повертев пальцем у виска и показав на упрямое животное: мол, он тут ни при чем, это у осла с головой не в порядке.
Как только клоун исчез, на манеж вышел дрессировщик лошадей в элегантном фраке с длинным бичом в руке.
— Господа! Почтеннейшая публика! Перед вами — самый дикий из всех необъезженных ослов мира!
Его слова утонули в хохоте. Он терпеливо дождался, когда стихнет смех, и продолжил:
— Господа! Дирекция цирка верна своему слову! Тот, кто сможет продержаться на спине осла три минуты и ни разу не упадет, получит десять долларов!
От шума, вызванного его словами, казалось, задрожал шатер.
— На этой черепахе?.. Тоже мне, нашли скакуна! Да это диван с хвостом! Так вы быстро разоритесь! На нем же ездит весь цирк! Пропустите дам вперед!
Господин во фраке подождал, пока воцарится тишина, и крикнул:
— Итак, прошу! Но дирекция цирка снимает с себя всякую ответственность за возможные последствия!
В зрительном зале возникли замешательство и тревога. Знакомые, друзья, целые семейства лихорадочно совещались. Наконец с самых дальних рядов послышался голос какого-то молодого человека:
— Я готов начать! Чего терять попусту время? Но чур, десять долларов — сразу на арену! Я заберу их через три минуты!
— Как прикажете, сударь! Смотрите!
Господин во фраке отсчитал перед носом у молодого храбреца десять долларов и передал их инспектору манежа,
