Взволнованная мать с тревогой и грустью смотрела на мальчика.
– Тогда начинай, отец, – прошептала она. – Начинай танцевать, петь, пускать очищающий дым! Ты же видишь, он умирает!
Несчастный Южный Ветер медленно качал головой из стороны в сторону, издавая нечленораздельные звуки.
У Рори сжалось сердце, но он заставил себя выглядеть уверенным.
– Обычно я не работаю с песнями, танцами и очищающим дымом, – возразил он. – И в этот раз тоже не буду.
– Тогда остается только ждать, ничего не делая? – в отчаянии воскликнул вождь.
Рори прикрыл глаза. Все его медицинские познания сводились к тому, что он умел оказывать первую помощь и перевязывать, в крайнем случае, наложить швы на неглубокий порез! И еще он понимал, что больному помогают покой, свет, хорошее питание и свежий воздух.
Рори открыл глаза.
– Делайте, как я говорю, – сказал он.
– Мы сделаем все, – ответил вождь. – Клянусь новым седлом, украшенным серебром…
– Не клянитесь ничем, – перебил его Рори. – Ждите, пока я велю вам принести жертву. А сейчас помогите мне поднять полог вигвама. Сначала откроем вход.
– Ночной воздух! – закричал вождь. Рори вспомнил мексиканцев и с трудом подавил улыбку.
– Я сделаю ночной воздух нашим другом. Наполню его добрыми духами.
И сразу же вождь и его жена заспешили помочь ему открыть боковые пологи тента. Поток чистого воздуха мгновенно пошел в вигвам. Дым опустился из-под потолка и стал выходить наружу.
После этого Рори вошел внутрь и сел рядом с мальчиком. Пульс еле слышный и неровный. Кожа холодная и сухая, слабое, поверхностное дыхание. У Рори возникло ощущение, что он держит руку человека, одной ногой стоящего в могиле. Мрачное отчаяние охватило его сердце. Он поднял голову и встретил понимающий, но полный сомнения взгляд матери.
– Все будет хорошо, – успокоил ее Рори и заставил себя улыбнуться.
В тот же момент он почувствовал уверенность, и ему стало легче.
Рори приготовился к серьезной работе медицинского брата. Он знал, что должен держать больного в тепле, но не давить на него грузом одеял. Устроив мальчику постель, Рори прислушался к его пульсу и дыханию: они стали ровнее. Голова уже больше не качалась в отчаянии из стороны в сторону, словно пытаясь избавиться от боли.
По лагерю с лаем носились стаи собак, бегали орущие дети. При каждом взрыве шума мальчик слегка вздрагивал и напрягался. Заметив это, Рори начал готовиться к важному шагу.
А вождь и его жена тем временем сидели рядом с сыном и, притворяясь абсолютно спокойными, с напряженным вниманием следили за каждым его жестом.
До Рори донесся тихий голос вождя:
– Видишь, новое лечение пошло ему на пользу. Должно быть, все дело в прикосновении его рук.
– Тише, тише, – прошептала в ответ жена. Но даже в ее шепоте были слышны всхлипывания.
Шли часы. Вновь и вновь больной почти засыпал, но каждый раз крик, проносившийся по лагерю, мешал ему. Глаза мгновенно открывались, и мальчик что-то бормотал.
– Что он сказал? – спросил Рори.
– Просит прогнать злых духов, – ответила мать.
– Только об этом и говорит, – добавил вождь. – Он видел их во сне.
– Он видел правду! – простонала мать.
Рори промолчал, хотя понимал, почему мальчик видел злых духов, на которых жаловался: о них говорил мрачный шаман. И страшные образы всплывали в сознании больного из-за постоянного шума, наполнявшего лагерь.
Лай собак почти не прекращался. Как только одна драка затихала вдали, тут же начиналась другая. Собаки носились по деревне, всегда готовые вступить в свару, и устраивали столпотворение вокруг вигвама. Кроме них, вопили юные крикуны, чей бешеный визг мог и мертвого поднять из могилы. И как аккомпанемент к этому оркестру – резкие взрывы плача – воющие, пронзительные голоса младенцев.
Апачи, казалось, не замечали этого гама, но больной мальчик постоянно вздрагивал от этих звуков. Перед рассветом Рори принял решение и заявил:
– Злые духи привыкли к этому месту. Мы должны перейти на другое, тогда они не смогут найти мальчика. Надо скорее уходить отсюда. Сделайте носилки, положите на них сына и несите за мной.
Родители не произнесли ни слова, просто встали и пошли выполнять его приказ. Сделав носилки, они подняли мальчика – мать за голову, а отец за ноги – и положили на носилки. Рори Мичел шел перед ними через весь лагерь.
Подойдя к краю деревни, вождь с беспокойством спросил, не слишком ли далеко они ушли.
– Нет, – ответил юноша.
Они вышли за пределы лагеря, и темнота встретила их благословенной тишиной.
Рори почувствовал, что носильщики замедлили шаг.
– Отец, – наконец сказал вождь, – у нас много врагов. Они подкрадываются к лагерю. Только и поджидают, как бы украсть лошадей или снять скальпы!
– Я не пропущу врагов, – высокомерно ответил Рори. – Идите вперед.
И зная, что индейцы, как правило, разбивают лагерь около рек, добавил:
– Я чувствую, что недалеко бежит вода.
– Наш отец знает все, – с благоговением произнес вождь.
– Идем сюда, направо.
Рори свернул направо и вскоре услышал шум воды, а потом увидел в ней неясное отражение звезд. Он шел вдоль берега, пока не затих заглушенный расстоянием деревенский шум, и только тогда остановился.
Небольшая рощица спускалась к берегу ручья. Здесь было все: лес, вода, возможность укрыться от солнца, свежий воздух. Сам Рори мало что мог сделать, он лишь доверился настоящему целителю – природе.
– Мы остановимся здесь, – сказал он, топнув ногой. Для самого юноши этот церемониальный жест мог быть смешным, но апачи относились к нему очень серьезно и дважды передвигали носилки, пока не уверились, что поставили их именно там, где он топнул ногой! Рори улыбался в темноте.
Начинало светать. Потухли звезды, на фоне неба черной стеной вставали горы.
Скрестив ноги, Рори сидел у постели больного. Он попробовал пульс. Ритм стал еще более неровным. Рот открылся. Рори наклонился к мальчику и уловил слабое, еле заметное дыхание.
Это переселение, очевидно, отняло у больного последние силы. Постепенно занимался день, из темноты поднимались величественные горы, а Рори наблюдал за мальчиком.
Очень скоро у того начало прибывать сил. Однажды его начал бить озноб, но прошел, когда вокруг мальчика подоткнули одеяло.
– Отец, – прошептала мать, – это жестокая битва, правда?
– Очень жестокая, – искренне согласился Рори.
– И ты борешься за него, – мягко сказала она, – почти как мать, спасающая своего ребенка. Я тоже должна бороться. Если бы у меня было мудрое сердце шамана и искусство его прикосновения!
Рори почувствовал сильное смущение. Ему очень хотелось сказать женщине, что она сама может делать все так же, как и он, и даже лучше. Но он понимал, что его влияние на этих людей основано на их воображении, и не осмелился выдать свое невежество. Ради родителей и их сына он решил продолжать дерзкое мошенничество.
