Пег… нужно подумать об ее обучении. Маршалл читал Пег, и ей это нравилось, поэтому она будет делать то же. У них есть несколько книг, а в городе имеется книжный магазин.
За завтраком Мэри заговорила о нем с Темплем Буном.
— Процветает, мэм, процветает, — сказал он. — Народ тут жаден до чтения. Я видел, как люди выучивали наизусть надписи на консервных банках, просто чтобы хоть что-то читать.
Сам я никогда не зачитывался. Время от времени смотрел некоторые пьесы. «Гамлета», к примеру, видел два раза. В этой пьесе есть замечательные рассуждения, но уж слишком много говорят о нерешительности, мне это кажется глупым. В конце концов у него не было никаких доказательств, кроме слов призрака.
Теперь люди стали более разумными. Если человек нападет на кого-то или даже просто обвинит кого на основании слов призрака, решат, что у него крыша поехала.
Пару лет назад, еще в Сент-Луисе, один человек зарубил другого топором, потому что «так ему приказал Бог», и его признали ненормальным. Это то же самое. Гамлет не был нерешительным, у него просто не было достаточно доказательств, поэтому он постарался сделать так, чтобы они сами себя выдали. — Бун отпил кофе. — Моя мать была из Дании, она любила рассказывать мне всякие истории… особенно часто говорила о Гамлете. Это старая-престарая исландская легенда, существует множество ее вариантов.
— Я бы никогда не догадалась, что вы датчанин.
— А я и не датчанин. В действительности же, хотя моя мать и воспитывалась в Дании, ее мать была родом из Исландии. Когда я был маленьким, то жил там, где были долгие зимы, а зимы нужны для того, чтобы сидеть перед огнем и слушать разные истории.
— А ваш отец?
— Он был с острова Мэн, рыбак, моряк от Бога. У нас не было книг, поэтому мы рассказывали друг другу разные истории, и мне очень не хватает этих старинных небылиц.
— Рассказчик из меня никакой, — сказала Мэри, — но я часто читаю Пег. Добро пожаловать послушать.
— Непременно. — Бун помолчал. — Иногда я думаю, что на свете существует всего несколько историй, но оттого, что люди пересказывают их все снова и снова, в конце концов меняются имена и места событий. Может быть, в разных странах ходят одни и те же истории. Однажды я слышал, индеец рассказывал про индейцев то, что я уже знал. Отец говорил, это где-то на западном побережье Шотландии.
— Скоро, как-нибудь вечерком, мы почитаем. Не будем ждать зимы, чтобы рассказывать свои истории.
Дилижансы приезжали и уезжали, наблюдать за холмами и деревьями стало привычкой. Допустим, приедет однажды человек и, если ей повезет, она заметит его первой. Что она станет делать?
Морской револьвер Мэри держала под рукой. Не разлучалась она и с одним из короткоствольных крупнокалиберных револьверов. У каждого по два ствола. Так-то это так, но… Два выстрела, и с ней может быть покончено.
Темпль Бун уезжал и приезжал. То он был здесь, а она даже не знала об этом. Он мало разговаривал, хотя время от времени приносил новости. На станцию в Вирджиния-Дейл напали индейцы. Это было быстрое, жестокое нападение. Они появились и тут же умчались, угнав всех лошадей, и дилижансу пришлось ехать до следующей станции на усталой упряжке.
— Не дайте напасть на себя снаружи, — предупреждал ее Бун. — Сразу входите в здание. Иногда их может отпугнуть пара выстрелов. Индейцы хотят украсть лошадей, но не хотят быть убитыми. Они могут появиться в любое время, но предпочитают совершать набеги на закате. Обычно их бывает очень немного.
Неделю спустя на сумасшедшей скорости подкатил дилижанс. Уилбур тут же спрыгнул на землю.
— Внутри раненый. Нас обстреляли индейцы, хотели остановить дилижанс. Мы отогнали их, но они ранили стрелой одного пассажира.
В дилижансе было пять человек, и трое вступили в перестрелку с индейцами, помогая отогнать их. Раненый оказался военным в форме.
— Направляюсь в форт Коллинз, — объяснил он, когда ему помогли войти дом. — Не думаю, что рана тяжелая, но я теряю кровь.
Мэри обрабатывала его плечо, стараясь унять кровь, когда он взглянул на нее и неожиданно воскликнул:
— Вы — жена майора Брейдона! Из Вирджинии!
Мэри посмотрела на него. Плотный, хорошо сложенный мужчина лет под сорок. Она сразу же вспомнила его:
— Сержант Оуэн? Барри Оуэн?
— Да, мэм. Я был в плену, меня обменяли и отправили за границу, потому что я дал обещание больше не участвовать в этой войне. А майор здесь?
— Нет, сержант, в него стреляли. Насмерть.
— Ох, простите, мэм. Я не знал.
Мэри закончила бинтовать его рану. Пошатываясь, он поднялся на ноги.
— Меня направили служить в форт Коллинз, мэм. Возможно, я когда-нибудь буду проезжать мимо.
Только тогда, когда дилижанс отъехал, Мэри вспомнила, что сержант Барри Оуэн был среди тех, кто преследовал грабителей из шайки Фландрэ.
Но заметил ли он тогда Фландрэ? Узнает ли его, когда увидит? Или, еще хуже, вдруг его узнает Фландрэ?
Настали тяжелые долгие дни. Случалось, по вечерам Мэри падала в постель совершенно без сил. Нужно было готовить обеды, заботиться о лошадях, и еще постоянно мыть и чистить. Пыль садилась на все, и бывали моменты, когда она почти завидовала Сканту Лутеру, который жил в такой грязи. Как было бы здорово — просто сидеть и смотреть, как дни бегут мимо!
Однако случались и хорошие моменты. Мэтти никогда не жаловалась. Она делала свою часть работы и чуть больше, вела шутливые разговоры с пассажирами и кучерами, поддразнивала, обхаживала и хлопотала над Уотом, пока он наконец не оттаял, но даже тогда не рассказал ни о своей семье, ни о том, где он жил раньше. Уот твердил одно: его отец не был бандитом и никогда не преступал закон.
Иногда по ночам Мэри тосковала по огромной двуспальной кровати, в которой она спала дома. По полуденному чаю, на который нередко заглядывали к ним гости из Вашингтона, по шумным сборищам в их доме, когда собирались чиновники из Вашингтона, плантаторы из Вирджинии и случайные приезжие из Европы. Красивые вечерние платья, военная форма, музыка и разговоры…
Тогда Мэри бросала работу и с горечью смотрела на свои руки, некогда мягкие и белые, с ухоженными ногтями. Теперь ее ладони потемнели, на них появились мозоли. Смогут ли они когда-нибудь снова стать красивыми?
Но больше всего она думала о Пег. Какое будущее ждет ее здесь? Конечно, у них есть земля в Вирджинии. Но для того, чтобы привести все в надлежащее состояние, потребуется тысячи долларов — гораздо больше, чем она может заработать, управляя станцией.
И все-таки это нужно сделать. Мэри хотела для Пег изысканной, приятной жизни, которую вела она сама, когда был жив отец и война еще не разорвала на куски их жизни.
