И все-таки это нужно сделать. Мэри хотела для Пег изысканной, приятной жизни, которую вела она сама, когда был жив отец и война еще не разорвала на куски их жизни.
— Мэтти, — неожиданно сказала она, — когда придет весна, мы должны посадить цветы. Мне их так не хватает!
— И мне, мэм. Прошлой ночью я опять вспоминала Ирландию.
Мэри рассмеялась.
— А я — Вирджинию. Ну, это не вредно. А вот о Пег я волнуюсь. Боюсь, здесь у нее такая скучная однообразная жизнь.
— Это не так, мэм. Тут она видит столько разных людей, сколько не увидела бы нигде больше.
— Вроде того мормона, который просил тебя стать его второй женой, — поддразнила ее Мэри.
Мэтти вспыхнула.
— У него этого и в мыслях не было, мэм. Он просто подшучивал надо мной, как вы сейчас. Но у него хорошая улыбка, от всего сердца, мэм. С мужчиной, который так улыбается, девушке нечего опасаться, мэм. — Мэри поставила чашку, которую вытирала. — Мэм, вы замечаете, что происходит с Уотом? Он взял в привычку причесываться перед едой и дочиста моет руки, прежде чем вытереть их о полотенце.
Мэри была слишком занята, чтобы чувствовать одиночество, и только время от времени вспоминал ту жизнь, которая казалась теперь сном наяву.
В конце концов тут она приносит пользу. Эта работа нужна людям, и Мэри тоже чувствовала себя необходимой. Чувствовала ли она нечто подобное в Вирджинии? Она могла бы стать необходимой, но» когда жизнь круто изменилась, она оказалась всего лишь хорошенькой молодой леди с красивыми платьями и множеством потенциальных поклонников, привлеченных отцовской плантацией в той же степени, что и ею самой.
— Это нужная работа, Мэтти, — высказала она вcлyх свои мысли. — Мы делаем тут важное дело. Все эти люди — очень занятые, но к тому же многие из них одиноки. Они предприняли долгое, тяжелое путешествие, иногда не имея ни малейшего представления о том, чем оно может кончиться. Поэтому мы должны оставить у них светлое, счастливое воспоминание.
— И я так думаю, мэм. Путешественники — это либо одинокие люди, каждый сам по себе, либо их гонят, как скот, и доброе слово запомнится им надолго.
— Такое слово у нас должно находиться для каждого, Мэтти, и нам непременно нужно запомнить тех, кто приезжает во второй раз. Очень приятно, когда тебя помнят и называют по имени.
— Ага, — Мэтти обвела вокруг рукой. — Мы здесь все изменили, мэм. Помните, когда мы приехали, тут была пыль, грязь, а теперь — скатерти, занавески, такая веселая комната!
— И чистая, — добавила Мэри.
Она мысленно перебирала: станция, корраль, конюшня, коттедж. И все было выметено, вымыто и блестело. В конюшне упряжь аккуратно развешана, как в конюшнях ее отца. Стойла вычищены, и на земляном полу разбросано сено, вместо соломы, которой у них не было.
Столы накрыты и готовы для прибывающих пассажиров, а в глубине комнаты, у печи и камина, горшки и кастрюли были начищены до блеска и висели аккуратно.
Да, это было совсем другое место по сравнению с тем, что они тут когда-то увидели.
По хозяйству помогали Пег и Уот, но большую часть работы делал Ридж Фентон, конюх, которого Мэри наняла в Ла-Порте. Сперва неохотно — ему претила мысль, что он работает на женщину, — но потом со все большим энтузиазмом он принял ее порядок ведения дел.
— Мистер Фентон, — сказала она ему, — вам может не понравиться, как я веду дела, но вы человек здравомыслящий и справедливый. Давайте попробуем делать по-моему, а потом, если не получится, всегда можно сделать по-другому. — Она помолчала и добавила: — Мистер Фентон, я поняла, что вы из Вирджинии?
— Из Западной Вирджинии, мэм.
— Вы когда-нибудь были в столице штата?
— Приходилось, мэм, пару раз с отцом. Однажды он взял меня посмотреть на столицу. Дед участвовал в революции note 2, и он хотел посмотреть, что из этого получилось, и увидеть дом мистера Джефферсона и Маунт-Вернон.
— А вы не проезжали мимо плантации «Пестрые дубы»?
— Как же, мэм! Конечно, проезжали. Одно из самых лучших мест в Вирджинии. Мой отец остановился там, чтобы показать мне лошадей. Они паслись на выпасе за таким, знаете ли, белым забором. Самый замечательный табун из тех, что мне доводилось видеть.
— «Пестрые дубы» были моим домом, мистер Фентон. Ими владел мой отец, мое семейство поселилось там еще в тысяча шестьсот шестидесятом году.
Ридж Фентон вынул трубку изо рта.
— Мадам? Вы хотите сказать, что…
— Усадьба была разрушена в первый год войны, мистер Фентон. Когда-нибудь я надеюсь вернуться и восстановить все, как было, но теперь я должна работать, чтобы моя дочь обрела свой дом, нам нужно выжить, мистер Фентон. Мой отец научил меня не сдаваться.
— Прошу прощения, мэм, я не знал.
— Не важно, мистер Фентон, все это в прошлом. «Пестрые дубы» строились моими предками. А сейчас я должна построить все своими руками и с вашей помощью. И мне она очень понадобится, ваша помощь, мистер Фентон. Когда я только приехала, то была настолько глупа, что считала: я все буду делать сама. Теперь я понимаю, одной со всем не справиться. Вы человек опытный; мистер Бун сказал, что вы лучший кузнец и конюх в округе. Я ценю все ваши предложения.
— Благодарствую, мадам. Сделаю все, что могу.
— Пожалуйста, и если вы увидите, что к чему-то нужно приложить руки, делайте без колебаний.
Джейсон Фландрэ… Она почти забыла о нем, а забывать нельзя — рискованно. Он где-то поблизости, и его карьера, даже его жизнь поставлена на карту.
Тем не менее это ее забота. Она не касалась ни дилижансной компании, ни Марка Стейси, никого, кроме нее самой. Но нельзя допустить, чтобы это помешало остальным делам на станции Чероки.
Каждое утро, после того как отъезжал первый дилижанс, Мэри совершала небольшой обход, осматривала конюшню, корраль и лошадей.
На некоторые станции индейцы совершили набег… и увели лошадей. Если подобное случится на станции Чероки — а рано или поздно такое произойдет, — что ей тогда делать?
Ну, во-первых, пережить сам набег. Во-вторых, связаться с компанией.
Приезд Буна прервал ее размышления.
— Мистер Бун, я как раз думаю, что делать, если индейцы угонят моих лошадей?
— Благодарить судьбу, что остались живы. — Он спрыгнул с лошади. — У вас есть немного кофе?
— Конечно, добро пожаловать, а все-таки что же мне потом делать?
— Если вы не слепите лошадей из воздуха, придется ездить на усталой упряжке. — Он помолчал. — Ближайшее ранчо с большим поголовьем принадлежит Престону Кольеру. Вы уже познакомились?
— Нет.
— У него там несколько сотен голов. Большой и очень красивый дом. Белые колонны и все такое. Жена и две дочки-воображалы. Красивые барышни, но, по мне, суди человека не по лицу, а по делам, а они ничего не делают. Вечера, балы да чаи — вот и все их занятия.
