Револьвер вздрогнул в руке Хендри и пуля продырявила ногу Лэнка Уоллена. Шериф упал на землю, впрочем его ран была не смертельной. Он выронил револьвер, но тут же схватил его опять, и Джоэль Хендри коротко предупредил его:
— В другой раз я прикончу тебя, Уоллен, но сейчас не хочу. Пока еще.
Уоллен держал револьвер в ладони. Он отвернулся от окружавших его людей, от мужчин, которым призван был служить, от молодой женщины, которой восхищался уже не один год и однажды даже посмел надеяться, что благодаря своей связи с мэром, он сможет добиться ее руки.
Он видел испуг в ее лице, ужасающую действительность на лицах окружавших ее мужчин. Он видел дока Оэкленда, склонившегося из своего окна, потрясенного до глубины души, добряка, который до конца не мог еще поверить в происходящее. Уоллен понял, что это финиш. Не было никакой лазейки, даже если Джоэль Хендри оставит его в покое. Он никуда больше не сможет скрыться от этого позора, который будет неотступно следовать за ним.
Полагая, что виной всему этому является Хендри, он произнес:
— Будь ты проклят, фермер. Это все твоя вина.
— Вина заключается в тебе, Уоллен. Ты оказался фальшивой монетой, но это можно исправить, если ты представишь объяснения в свое оправдание. Расскажешь всему городу обо всем, вплоть до того, кто тот человек, с которым ты работаешь рука об руку. Может быть это Кид Уайлдер и его компания?
Уоллен пошатываясь поднялся на ноги. Он весь сморщился, когда острая боль пронзила его правое колено. Шериф обхватил свои разорванные мускулы левой рукой, так чтобы можно было терпеть и встал в пол-оборота к Хендри и в пол-оборота к толпе, заполнившей округу.
Пока он так стоял, никто не разгадал его намерений. А между тем, боль пробудила в нем свежий порыв ненависти. Он прорычал что-то и вновь вскинул свой револьвер, целясь в Джоэля Хендри.
— Джоэль, берегись! — закричала Люси Темплтон.
Но предупреждения не требовалось, потому, как Джоэль Хендри еще раньше заметил зловещее намерение в лице Уоллена. Ему и прежде приходилось смотреть в лица мужчин, потерпевших полное крушение всех надежд, которые становились отверженными обществом, благодаря их же собственной глупости и жадности. Он знал, что Уоллен не хотел теперь жить.
Поэтому, он расстрелял его, всадив в него две пули, отдавая ему свое последнее милосердие, убив его сразу.
Лэнк Уоллен рухнул на землю, не издав ни звука. Его револьвер выскользнул из ладони, блеснув вороненой сталью в уличном свете, который зажег жестяную звезду на его рубашке.
Мэр Рад Темплтон отослал свое послание Киду. На телеграфе он затребовал от клерка строжайшей секретности, объяснив ему, что телеграмма служебная.
После этого Темплтон вернулся домой и уже там, услышав выстрелы, прозвучавшие где-то внизу, в городе, вновь водворился в свое кресло на веранде, удовлетворенный тем, что к Лэнку Уоллену снова возвратился здравый смысл. Впрочем, это чувство было недолгим и он снова заволновался, услышав очередную пальбу. Мэр поднялся на ноги и спустился в палисадник перед домом, обнаружив. Что по улице к его дому несется Марк Бевин.
Бевин окликнул его из-за ограды.
— Ты бы лучше спустился в город, мэр. Уоллен убит!
Рад Темплтон почувствовал приступ острой тоски, нахлынувшей на него.
— Уоллен? — переспросил он.
— Точно так, мэр. В офисе шерифа собрание. Хендри перенес тело Уоллена туда. И каждый житель хочет иметь ответы на свои вопросы, и я полагаю, что тебе следует быть там, чтобы контролировать события.
Темплтон отступил назад в тень веранды и там попытался себя успокоить. Уоллен обманул его надежды и он возненавидел мертвого шерифа. Но это, однако, еще не доказывало, что все пропало. Он чувствовал, что Уоллен не смог бы набраться такой наглости, чтобы противится ему или надуть его, не зависимо от того, какое бы отвращение он не испытывал к той поденной работе, к которой должен был приступить этой ночью.
Наконец Темплтон сказал:
— Я выйду через минуту, Марк.
Он вернулся в дом и постоял в одиночестве, пытаясь собраться со своими мыслями. Возможно, никто не знает о его прошлых деловых отношениях с Кидом Уайлдером, а Уайлдер будет здесь через пару дней.
Темплтон сообщил ему о неудаче Тайрона и нет никаких сомнений, что Уайлдер примчится кратчайшим путем и с быстротой, максимально возможной. А когда он прибудет, то, должно быть, ненависть будет разрывать его на части и он позаботится о Джоэле Хендри.
Темплтон отправился в свой кабинет, налил себе стаканчик виски, проглотил его и затем вновь наполнил стакан. После второй порции, согревшей все внутренности, он почувствовал, что нервы снова успокоились. Он должен показать всем удивление и боль утраты старого друга, и не придавая никакого значения случившемуся, стоять на стороне Уоллена, отвергая все, что будет сказано против шерифа.
Марк Бевин все еще стоял возле ограды, поджидая его, когда Рад Темплтон вышел на улицу. Словоохотливый хозяин салуна не тратя попусту время, сразу же рассказал Темплтону, что же произошло. Когда он закончил свой рассказ, мэр подумал о возможных последствиях случившегося. Уоллен стрелял в Барби, это было прекрасно. Но его видел док Оэкленд. Хендри пытался арестовать Уоллена, но Лэнк оказал сопротивление, отстаивая свою свободу и был убит, не пожелав чтобы что-либо стало известным.
Таким образом, войдя в офис шерифа, Темплтон был уверен, что нет никаких оснований чего-то бояться.
Он направился прямо к койке, на которой лежало тело Лэнка Уоллена и остановился, глядя на окоченевшее лицо шерифа, проворчав про себя какую-то брань. Несколько минут он стоял не шелохнувшись, а затем медленно повернулся к присутствующим и они увидели в его глазах боль, а его лицо покрылось глубокими морщинами. Он тряхнул головой и что-то невнятно пробормотал.
— Это невозможно. Бевин рассказал мне, что случилось, но я до сих пор не могу поверить этому. Лэнк был хорошим шерифом и честнейшим человеком. Какая же причина могла подтолкнуть его к подобному действию? Здесь наверное, какая-то ошибка.
— Здесь нет ошибки, мэр, — живо воскликнул док Оэкленд. — Я видел все это собственными глазами, к тому же много народа слышало, как Хендри призвал Уоллена к ответу и видели, как шериф воспротивился этому требованию.
Темплтон резко обернулся к Джоэлю Хендри, не меняя выражения лица.
— Ты убил моего друга, Хендри.
— Именно так, Темплтон. У меня не было другого выхода. Я хотел взять его живым и получить от него ответ, по какой причине он решился на убийство. Но у него не было такого желания.
Темплтон ощутил, какая глубокая тишина стояла в комнате. Он почувствовал, что все глаза устремлены сейчас на него. Это был такой момент, когда он испугался, но тут же понял, что ему сейчас необходим трезвый ум, даже скорее хитрость. И он сказал спокойно:
