– Так и закончилась жизнь Мокрой Крысы?
– Да. Так здесь кончаются многие. Был – и нет. Без следов, без памятников, без надгробных плит.
– А что же с его дочерью?
– Мы предложили ей перебраться к индейцам, но она в ужасе отказалась. Не знаю, что так отвращало её от жизни среди дикарей, ведь и я, и Здоровенная Змея, которых она принимала с такой пылкостью, тоже были дикарями. И тогда мы отвели её в ближайшее поселение колонистов, откуда она решила перебраться в гарнизон на Мохоке. После этого я несколько раз посещал то место, но её не видел. Я расспрашивал всех об этом красивом создании, но никто не знал о ней ровным счётом ничего. Никто даже о ней не помнил. Прежних офицеров сменили новые, – закончил свой рассказ Соколиный Взгляд.
– Ну вот мы узнали ещё одну печальную историю, – подвёл итог Пьер Хейхой. – А теперь давайте купаться, друзья мои, иначе мы все свалимся с ног от усталости.
Он с наслаждением сбросил с себя тряпичный лоскут, служивший ему единственной одеждой, и опустился в нежно всплеснувшуюся воду.
Сёстры сладко улыбнулись и, помогая друг другу с многочисленными шнурками на платьях, начали раздеваться. Когда их тела лишились покровов, оба Чихохока издали восхищённые выкрики, поразившись красоте молодых женских тел.
– Надеюсь, господа, что вы не броситесь на нас все разом, – кокетливо наклонила голову Корина и мелкими шагами вбежала в озеро. – Ах, как холодно, но как чудесно! И как приятно уделить внимание телу и омыть его после столь долгого пребывания в походной обстановке!
Индейцы молча сели на корточки и стали неотрывно следить за женщинами. Движения голых тел и восторженные вздохи сестёр привели их мужскую силу в полную готовность.
Соколиный Взгляд тем временем разложил костёр, и Здоровенная Змея, увидев огонь, достал из своей сумки курительную трубку. Затянувшись несколько раз, он выпустил дым вертикально вверх и сказал на родном языке:
– Ты, сотворивший всё живое, правящий всеми созданиями, дающий законы и повелевающий своими творениями, услышь наши слова. Нам нравятся эти хорошие женщины, которые принадлежат к племени белых людей, и мы собираемся сделать их нашими жёнами, чтобы они дали красивое, сильное и умное потомство. Нам кажется, что ты послал их нам намеренно, и поэтому наши тела наполняются огнём, когда мы взираем на этих женщин. Если мы ошибаемся, то запрети нам своей мудростью всё, что соблазняет нас отклониться от древних правил.
Чихохок то и дело подбрасывал щепоть табаку в костёр, чтобы ароматный дым мог восходить вверх в течение всей его речи.
– Мы всегда выполняем Твои повеления. Скажи нам, как поступить. Дай знак твоим малым детям, и мы с готовностью последуем ему.
Корина и Элина, встав в полный рост из воды, с любопытством следили за действиями индейцев. Их волосы налипли длинными мокрыми прядями на плечах и грудях. Казалось, что два водных духа в облике прекрасных женщин смотрели на индейцев и призывали их к себе.
Здоровенная Змея и Торопливый Олень отложили свои трубки, нагнулись над костром и омыли себя дымом. Затем они повернулись к улыбающимся сёстрам и некоторое время смотрели на них молча. Под их взглядами глаза девушек затуманились. Индейцы в свою очередь оглядели себя и с удовольствием покачали головами, увидев, что их набедренные повязки оттопырились под яростным нажимом плоти.
– Это верный знак, – сказал Здоровенная Змея.
Чихохоки уверенной поступью вошли в озеро.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, В КОТОРОЙ КРАТКО ОПИСЫВАЮТСЯ ПОХОРОНЫ И ВОЕННЫЙ ТАНЕЦ, ПОСЛЕ КОТОРОГО ИРОКЕЗЫ ВНОВЬ ВЫХОДЯТ НА СЛЕД МАЛЕНЬКОГО ОТРЯДА, НО В РЕЗУЛЬТАТЕ ХИТРОСТИ СОКОЛИНОГО ВЗГЛЯДА ТЕРЯЮТ СВОЕГО ГЛАВАРЯ
Когда на следующий день мальчишки из деревни Черепашьих Мохоков обнаружили труп Скрипучих Ног, голова которого была проломлена, они всполошили своим известием всё селение. Первым делом индейцы кинулись к жилищу шамана, внутри которого должен был проводить какую-то особенную церемонию Хитрая Лисья Морда, но вместо углублённого в свои мысли собрата Ирокезы наткнулись на окоченевшее тело.
День был уже в самом разгаре, солнце светило ярко, и Мохоки не решились провести похороны сразу. У Ирокезов существовало поверье, что раннее время утра посвящено Великому Духу, затем время до полудня отводилось душам умерших, а уже остаток дня мог посвящаться иным торжественным мероприятиям, но только не религиозным церемониям. Прощание с Скрипучими Ногами и Хитрой Лисьей Мордой пришлось отложить до следующего дня.
Кровь, вскипевшая в жилах Ирокезов, требовала немедленно отомстить коварным обманщикам и убийцам, но до завершения похорон воины не могли отправиться в погоню.
Утром следующего дня все жители деревни собрались вокруг покойников, которые уже были торжественно раскрашены и одеты в лучшие наряды. После недолгих причитаний тела были обложены древесной корой и вынесены за пределы селения, где их укрепили на невысоких помостах. Были выпущены две пойманные для этого случая птицы, которым доверялось сопроводить души умерших к небесным местам успокоения. Возле умерших оставили лежать ножи, луки, стрелы, трубки, табак и несколько кукурузных початков.
Сразу после этого люди разбрелись по своим делам. Возле могил остались четверо стариков и несколько молодых воинов, которые следили за тем, чтобы костры перед каждой могилой не затухали до следующего утра. Старики курили трубку, пуская её по кругу, и исполняли тревожные заунывные песни, стуча в плоский барабан.
В деревне же тем временем началась буйная пляска. Дикая музыка песен, барабанов, трещоток и погремушек заклокотала над домами индейцев. Все жители дружно топали ногами, передвигаясь по центральной площади. В самой середине движущейся толпы плясало человек двадцать в специальных нарядах. Эти танцоры носили юбки из мягкой оленьей кожи, спускавшиеся до колен и причудливо расшитые иглами дикобраза; на головах сидели плетёные шапочки с воткнутыми в них одним или двумя орлиными перьями; кожаные ноговицы были украшены погремушками, сделанными из оленьих копыт; на руках висели ленты из белого собачьего меха. Группа центральных танцоров была обнажена до пояса, но остальные жители деревни принимали участие в танце, одетые в обычные повседневные костюмы.
Барабаны отбивали такт, певцы во всё горло кричали военные песни, и земля содрогалась под ногами сотни пляшущих людей. Иногда пение внезапно прекращалось, и непосвящённому человеку могло показаться, что танец обрывался. Но люди не расходились, а продолжали спокойно двигаться вокруг общего центра под едва слышный замедленный бой барабанов. Мало-помалу ритм ускорялся, звуки барабанов усиливались, и пляска возобновлялась. Временами в середине песни происходила перемена мелодии. Каждой песне обязательно предшествовал военный клич, который поддерживался центральной группой танцоров. Едва ли возможно описать этот ужасный взрыв человеческих голосов, но самих дикарей он приводил в восторг и воодушевление.
