Зверобой, или Первая тропа войны - Джеймс Фенимор Купер

присутствовала при погребении и часто на закате или при свете луны направляла туда свой челн. Целыми часами смотрела она в прозрачную воду, словно надеясь увидеть смутный образ той, которую она так нежно любила с детских лет и до печального часа вечной разлуки.

— Скажите, неужели мы должны подплыть к скале как раз в тот момент, когда зайдет солнце? — спросила Юдифь у молодого человека. В это время они стояли рядом на корме — Зверобой с рулевым веслом, а девушка с рукодельем; она вышивала узоры на своем платье, что было неслыханным новшеством в лесах. — Разве несколько минут могут изменить дело? А ведь очень опасно долго оставаться так близко от берега.

— В этом-то и состоит вся трудность, Юдифь. Скала находится как раз на расстоянии ружейного выстрела от мыса, и потому к ней нельзя подплывать ни слишком быстро, ни на очень долгое время. Когда вы имеете дело с индейцем, все надо предугадать и высчитать заранее, так как у краснокожих такая уж натура, что они любят разные хитрости. Теперь, как видите, Юдифь, я правлю совсем не к скале, а гораздо восточнее ее, чтобы дикари побежали в эту сторону и зря натрудили бы себе ноги.

— Значит, вы уверены, что они видят нас и следят за нашими передвижениями, Зверобой? А я-то надеялась, что они, может быть, ушли в лес и на несколько часов оставили нас в покое.

— О нет! Только женщина может так думать. Находясь на тропе войны, индеец никогда не перестает следить за врагом. В эту самую минуту глаза их устремлены на нас, хотя озеро нас защищает. Мы должны подплыть к скале, рассчитав время точнейшим образом и направив врагов на ложный след. Говорят, у мингов хорошие носы, но рассудок белого человека всегда может потягаться с их чутьем.

В то время как Юдифь охотно разговаривала со своим собеседником, Гетти сидела молча, погруженная в какие-то размышления.

Только раз подошла она к Зверобою и спросила, как он думает осуществить свои планы. Когда охотник ответил ей, девушка вернулась на свое место и, напевая вполголоса заунывную песню, снова принялась шить грубую куртку для отца.

Так проходило время, и когда алое солнце опустилось за бахрому сосен, покрывавших западные холмы, иначе говоря, минут за двадцать до заката, ковчег поровнялся с мысом, где Хаттер и Непоседа попали в плен. Направляя судно то в одну, то в другую сторону, Зверобой старался скрыть истинную цель плавания. Ему хотелось, чтобы индейцы, несомненно наблюдавшие за его маневрами, вообразили, будто он намерен вступить с ними в переговоры вблизи этого пункта, и поспешили в эту сторону в надежде воспользоваться благоприятным случаем. Хитрость эта была очень ловко придумана: преследователям пришлось бы сделать большой крюк, чтобы обойти стороной извилистый да к тому же и топкий берег бухты. Прежде чем они добрались бы до скалы, ковчег уже успел бы туда причалить. Желая ввести неприятеля в обман, Зверобой держался возможно ближе к западному побережью. Затем, велев Юдифи и Гетти войти в каюту, а сам спрятавшись за прикрытием, он внезапно повернул судно и направился прямо к истоку. К счастью, ветер немного усилился, и ковчег пошел с такой быстротой, что Зверобой почти не сомневался в успехе своего плана.

Читатель легче поймет события, изложенные в этой главе, если у него перед глазами будет хотя бы наскоро сделанный набросок окружающего пейзажа. Надо вспомнить, что очертания озера были весьма неправильны. В общем, оно имело овальную форму, но заливы и мысы разнообразили и украшали берега. Поверхность чудесного водного пространства сверкала, как драгоценный камень, в последних лучах заходящего солнца, и холмы, одетые богатейшей лесной растительностью, казалось, улыбались сияющей улыбкой. За редкими исключениями, берега круто поднимались из воды и даже в тех местах, где холмы не замыкали кругозора, над озером свисала лиственная бахрома. Деревья, росшие на склонах, тянулись к свету, так что их длинные ветви и прямые стволы склонялись над землею под острым углом. Мы имеем в виду только лесных гигантов — сосны, достигающие в высоту от ста до полутораста футов, — так как мелкая растительность попросту купала свои нижние ветви в воде.

Ковчег занимал теперь такое положение, что «замок» и вся северная часть озера были скрыты от него далеко выступающим мысом. Довольно высокая гора, поросшая лесом, ограничивала кругозор в этом направлении. В одной из предыдущих глав мы уже описывали, как вода вытекала из озера под лиственными сводами, и упоминали также о скале, стоявшей вблизи истока, невдалеке от берега. Это был массивный одинокий камень, основание которого покоилось на дне озера. Он, видимо, остался здесь с тех времен, когда воды, пролагая себе путь в реку, размыли окружающую более мягкую землю. Затем под непрерывным воздействием стихий он приобрел с течением веков свою теперешнюю форму. Высота этой скалы над водою едва превышала шесть футов; своими очертаниями она напоминала пчелиный улей или копну сена. Лучше всего сравнить ее именно с копной, так как это дает представление не только об ее форме, но и о размерах.

Скала стояла и до сих пор стоит — ибо мы описываем действительно существующий пейзаж — в пятидесяти футах от берега, и летом здесь не глубже двух футов, хотя в другие времена года круглая каменная верхушка совсем погружается в воду. Некоторые деревья так далеко вытягиваются вперед, что даже на близком расстоянии не видно пространства между скалой и берегом. Особенно далеко вытягивается и свисает над скалой одна высокая сосна, образуя величественный балдахин, под которым лесные вожди восседали в течение многих веков, когда Америка еще жила в одиночестве, неизвестная всему остальному миру.

В двухстах или трехстах ярдах от берега Зверобой свернул парус и бросил якорь, лишь только заметил, что ковчег плывет прямо по направлению к скале. Судно поплыло несколько медленнее, когда рулевой повернул его носом против ветра. Сделав это, Зверобой отпустил канат и позволил неуклюжему кораблю медленно дрейфовать к берегу. Так как у судна была неглубокая осадка, то маневр удался. Когда молодой человек заметил, что корма находится в пятидесяти-восьмидесяти футах