– Ну что, драгоценный мой друг Сотеро, собрались наши подданные? Готовы ли они припасть к нашим ногам и выразить все свое послушание и благоговение? – спросил Кальвера.
– Всех согнали, всех, – подобострастно поклонился Сотеро.
Кальвера изучающе всмотрелся в лицо лавочника. Ему не видно было глаз, потому что Сотеро так и не разогнулся после поклона и держал голову низко опущенной. Может быть, на него все еще давил страх, пережитый во время бешеной скачки по ночному лесу? Его ведь чуть не подстрелили, когда он выбежал к костру из-за деревьев.
Хорошо, что сам Кальвера сидел у костра, не ложась спать. Это спасло жизнь лавочнику.
– Их мало, они все живут в одном доме, – торопливо говорил Сотеро, стоя на коленях под дулом «маузера», которое упиралось ему в затылок. Их привел в деревню Рохас, он теперь их лучший друг. Рохас, Мигель, с ними еще несколько бездельников, у них есть ружья, но стрелять они не умеют, и патронов у них почти не осталось. Их надо перебить сейчас, пока они спят.
– А если они не спят? – поинтересовался Кальвера. – Если они затаились по краям дороги и перещелкают нас, как цыплят?
После этих слов лицо Сотеро покрылось блестящими крупными каплями пота. Он застучал зубами так громко, что все рассмеялись.
– Ладно, друг Сотеро, поверю тебе. Ты никогда меня не обманывал, – сказал Кальвера и встал, щелкнув пальцами. По этому знаку вся банда поднялась на ноги, бесшумно собралась и двинулась по знакомой тропе вниз, к спящей деревне…
– Друг Сотеро, выпрямись, – сказал дон Хосе Игнасио де Рибейра Кальвера, касаясь кончиками пальцев плеча лавочника. – Не забывай, ты здесь хозяин. Веди себя достойно. У нас с тобой начинается новая жизнь.
Новая жизнь начиналась не только в этой деревне. Последняя прогулка по Техасу была не слишком удачной, зато на обратном пути Кальвера узнал много нового. В городах снова поменялась власть. Солдаты воевали с солдатами, и никому сейчас не было дела до безобидной банды конокрадов.
Один из компаньонов Кальверы, скотопромышленник Суарес, всегда скупавший у него краденых мулов, нынче выбился в люди и стал правой рукой губернатора, плакаты с его портретом висели на городских улицах, призывая вступать в какую-то партию.
Люди Суареса отказались в этот раз от мулов, но пообещали, что Кальверу никто не тронет, если в табуне, который он пригонит в следующий раз, случайно попадется несколько десятков лошадок с чужим тавром. Поначалу Кальвера расстроился из-за мулов, которых он с таким трудом пригнал из-за реки и которых теперь придется куда-то сбывать. Он так расстроился, что смысл сказанного дошел до него только тогда, когда банда уже удирала из деревни от этих проклятых гринго. "Никто меня не тронет, никто не тронет, а тут эти… " – возмущался Кальвера.
И вдруг его осенило. Если никто его не тронет, то зачем ему прятаться в лесу? Разве не лучше расположиться в деревне? Теперь, когда солдаты воюют с солдатами, а друг Суарес записывает людей в свою партию, теперь-то от кого ему прятаться? И Кальвера решил вернуться в деревню и больше не оставлять ее никому. Он решил это без подсказки лавочника. Сотеро только помог сделать это быстро и безболезненно.
Кальвера вышел на веранду, освещенную несколькими масляными лампами.
Площадь перед ним была заполнена жителями деревни. Фермеры в белых рубахах, женщины в темных платьях, их босоногие дети – все были здесь. Поодаль стояли связанные бунтовщики.
– Теперь вы поняли, кто тут хозяин? – выкрикнул он, оглядев толпу.
Его высокий резкий голос отразился от стен церкви. Толпа замерла, не издавая ни звука. В ночной тишине только невидимые цикады продолжали мерно пилить свои скрипки, не обращая никакого внимания на речь Кальверы.
Он недовольно нахмурился: первая фраза вырвалась у него сама собой. Кальвера хотел начать с других слов, с тех, что красовались на плакатах Суареса. Но вспомнить их не мог, как ни напрягал свою память. Что-то про свободный труд, про родину, про достоинство и порядок…
Сотеро сзади шепнул:
– Дон Хосе, ваши люди хотят спать. Можно, я пока разведу по домам тех, кто не стоит на охране?
Кальвера возмущенно повернулся к лавочнику, но ничего не сказал. Лавочник был прав. Люди хотели спать. Они просто с ног валились. А красивые речи можно будет произнести завтра утром, когда все подходящие слова всплывут в его памяти.
Но пока не сделано самое главное дело, спать никто не ляжет.
– Кто из этих бунтовщиков самый отъявленный? – спросил он у лавочника.
– Вон тот, Рохас, – Сотеро незаметно показал пальцем.
– На ветку его! – скомандовал Кальвера, и трое его новых телохранителей кинулись исполнять приказ.
Они выхватили Рохаса из шеренги связанных крестьян, повалили его на землю и обвязали ноги веревкой. Так, за ноги, и доволокли его до сухого дерева у фонтана и подвесили головой вниз.
Белая рубашка Рохаса закатилась, обнажив спину и живот. Кальвера подошел к нему, постукивая плеткой по ладони.
– Кажется, ты не успел попрощаться со своими друзьями, – сочувственно сказал он. – Ну, ничего. Думаю, они услышат, как ты их зовешь.
Он отвел руку за спину – и плетка со свистом впилась в обнаженную кожу. Рохас дернулся, изгибаясь от боли.
– Кричи, – приказал Кальвера. – Кричи!
Он хлестал изо всех сил, но слышны были только щелчки ударов и свист летящей плетки. Рохас молчал.
Кальвера отдал плетку одному из телохранителей, и тот продолжил экзекуцию. Тело Рохаса дергалось и раскачивалось, и бандит бил ногой по голове, чтобы остановить его.
Рохас сносил удары молча, только хрипел все громче. В толпе слышались всхлипывания женщин.
– Хватит, – приказал Кальвера, поняв, что упрямый крестьянин скорее захлебнется собственной кровью, но, назло врагам, не закричит.
Он вернулся на веранду лавки, поправил жилет и пригладил волосы.
– Теперь вы все видите, кто здесь хозяин, – сказал он, обращаясь к безмолвной толпе. – Я и мои люди. Мы будем жить здесь. Вы будете нас кормить. Всех недовольных мы будем наказывать. Бунтовщиков – казнить. Расходитесь по домам и хорошенько приготовьтесь. Завтра у вас начнется новая жизнь.
Топот копыт гулкой дробью раздавался на пустынной дороге, отражаясь от кладбищенской стены. В предрассветном тумане проплывали покосившиеся деревянные кресты.
Крис не погонял своего мерина, спешить было некуда. Винн и Брик скакали вплотную к нему, стараясь прикрыть с боков. За ними трусили двое бандитов, отделяя остальных, но Гарри, Ли, О'Райли и Чико тоже держались кучно, касаясь друг друга сапогами. Замыкали колонну трое всадников, а Сантос скакал то последним, то обгонял колонну, вырываясь вперед и подгоняя остальных. Он торопился и злобно покрикивал на лошадей.
