— О ком?
— О твоем ребенке.
— О Джесси?
— Да нет, о Томми.
Линмаусу очень не хотелось упоминать имя мальчика, но он был вынужден прибегнуть к такому обману — надо же как-то заставить шерифа открыть эту проклятую дверь! Впрочем, и сам Энтони для достижении своих целей тоже частенько прибегал к самой наглой лжи. Это в какой-то степени оправдывало действия Ларри.
— О Томми! — в ужасе воскликнул шериф. За дверью послышался металлический скрежет, потом — взволнованный голос Цыпленка Энтони: — Что с ним случилось? С ним плохо? Наверное, нарвался на какое-нибудь хулиганье, а те его отдубасили?
Загремел засов, и тяжелая металлическая дверь наполовину приоткрылась.
Несказанная радость охватила Линмауса. Все ожидали, что в тюрьму он попытается проникнуть через подвал, чердачное окно или, в крайнем случае, через зарешеченные окна первого этажа, но никак не через центральный вход. И вот шериф, звякнув связкой ключей, собственноручно открыл ему дверь!
И это предельно осторожный Цыпленок Энтони, который на протяжении последнего времени даже тюремных ключей никому не доверял! Постоянно носил их с собой, никому не давал.
— Кто ты? Не терзай мне душу. Скажи, что произошло с Томми? — рявкнул шериф.
— Он попал под…
— Подо что? — с ужасом в голосе оборвал Цыпленок Ларри. — Под экипаж?
— Нет, под лошадь, — ответил Линмаус и, шагнув в дверь, сунул руку во внутренний карман пиджака.
— Под лошадь? — вздрогнув, переспросил Энтони. — Какого-то пьяного мерзавца? Да чтоб его разорвало! Так что с моим мальчиком?
— Цыпленок, — протяжно произнес Линмаус. — Мне жутко тебя жаль. С твоим парнишкой ничего страшного не случилось — немножко ушибся, а вот твое положение — хуже некуда.
— Это как понимать? — не понял шериф.
— Сейчас поймешь, — навалившись на дверь всей тяжестью своего тела, Линмаус закрыл ее, затем он выхватил из кармана тяжелый кольт и наставил его на Энтони.
Еще не осознав, в чем дело, шериф, словно пациент за врачебным рецептом, протянул руку и, увидев дуло револьвера, бросил на незнакомца недоуменный взгляд. Из-под широкополой шляпы на него блеснули голубые, до боли знакомые глаза.
Только теперь Цыпленок Энтони понял, что перед ним сам Линмаус!
Сжав в руке кольт, Ларри со всей силой ударил шерифа по голове. Крякнув, Энтони сразу же обмяк, затем припал спиной к стене и с шумом распластался на полу. Связка ключей, которую он держал в руке, упав, жалобно звякнула.
Нагнувшись за ней, Ларри услышал, как потерявший сознание шериф чуть слышно прошептал имя того, кто последним запечатлился в его памяти. Линмаус от неожиданности вздрогнул — еще никто и никогда так тихо не произносил его имя.
Распрямившись, он задумался. Шепот шерифа говорил ему о том, что он опознан, а сам Энтони, несмотря на то, что получил сокрушительный удар по голове, не убит. И то и другое порадовало Линмауса.
Теперь путь для него был открыт. Решетчатая дверь, ведущая к тюремным камерам, оказалась распахнутой, и Ларри, пройдя в нее, обнаружил, что тюрьма за последнее время пополнилась новыми заключенными.
А чем больше их, тем больше хлопот они могли ему доставить. Линмаус понимал, что, проникнув в тюрьму, он сделал только полдела. Да, всего лишь половину из того, что задумал!
Теперь перво-наперво предстояло отыскать Тома. А что, если он в наручниках? «Тогда все мои попытки освободить его окажутся напрасными?» — подумал Линмаус и, позвякивая ключами, направился по тюремному коридору.
— Эй, Энтони! — донеслось с улицы. — Эй, Цыпленок Энтони!
От неожиданности Линмаус вздрогнул, встал на цыпочки и, уже крадучись, зашагал дальше.
Он дошел до конца коридора и тут в тусклом свете лампы разглядел лежавшего на кушетке Тома Дэниельса. Оказывается, что его поместили в ту же камеру, в которой еще совсем недавно сидел и сам Линмаус. Дверь в нее, естественно, заменили на новую.
Ларри порадовали два момента: первое — в соседней камере он не увидел заключенных, второе — на Томе не было наручников.
Теперь Линмаусу ничего не оставалось, как молить Бога, чтобы тот помог ему как можно скорее подобрать нужный ключ. Первый, которым он попытался открыть дверь, даже не вошел в замок!
Арестант, услышав шевеление у двери, поднялся с кушетки и тут же быстро сел — увидев Ларри, он сразу все понял.
Ключи один за другим свободно входили в замочную скважину, но не поворачивались. От напряжения лицо Линмауса покрылось потом, его начало трясти. Секунды бежали, и каждая из них могла стоить жизни.
С улицы через окно, выходящее на юг, вновь послышался голос:
— Эй, Энтони! Энтони!
— Да заткнись ты! — прикрикнул часовой, стоявший у северной стороны здания.
— Мне нужен Цыпленок, — пояснил его напарник.
— Он занят, дубина. Оставь его в покое!
Улыбка невольно коснулась губ Линмауса.
— Шериф сейчас перед камерой Дэниельса, — откликнулся один из заключенных, который, вцепившись в решетку двери, наблюдал за действиями Линмауса.
— Там ему и надо быть. С Дэниельса глаз спускать нельзя, — заметил охранник, карауливший тюрьму с севера.
— Так где шериф? В коридоре? — раздался голос с южной стороны здания. — Мне надо срочно с ним переговорить.
— Так он тебя и так услышит.
— Привет, Энтони!
Заслышав звуки шагов, Линмаус, стараясь подражать голосу шерифа, проорал:
— Да заткнись ты!
После его грубого окрика все сразу стихло, а затем с северной стороны послышалось ехидное хихиканье.
— Говорил же я тебе, оставь Цыпленка в покое! Ему сейчас не до тебя.
Да, в самом деле «шерифу» было не до него!
И тут за спиной у Ларри раздался приглушенный голос:
— Линмаус! Ларри Линмаус!
От неожиданности парень вздрогнул. Спустя секунду он понял, что его зовет заключенный, сидящий в камере напротив Тома.
Ларри, пробуя очередной ключ, повернулся к арестанту.
— Ларри, — прошептал заключенный, — выпусти и меня. Втроем нам будет легче справиться с часовыми. Можешь на меня положиться — я же Так Мейсон!
— Нет, Так, оставайся там, где сидишь, — бросил ему Линмаус. — Раз уж сам не смог сбежать, твое место в камере!
— Ну, Ларри, ради Бога, выпусти меня! — с еще большим волнением в голосе произнес Мейсон.
Не успел Ларри ему ответить, как ключ в замке повернулся, дверь камеры Дэниельса со скрипом открылась и Том сделал к свободе свой первый шаг!
— Что? Энтони выпускает Дэниельса? — крикнул кто-то из другого конца коридора.
Внезапно мрачное помещение тюрьмы, в котором с огромным трудом различались предметы, залило ярким светом. Линмаус на мгновение зажмурил глаза, затем открыл их и тут же протянул Дэниельсу револьвер. Том взял его, попытался что-то сказать, но у него от волнения перехватило горло.
