И вдруг неведомая сила заставила его развернуться и шагнуть в сторону. В маленьком мутном окне позади себя Крис увидел чье-то темное лицо и блестящий ствол револьвера.
Он успел выстрелить первым. Брызнули осколки, и в человеке за окном Крис узнал Кальверу.
Пока бандиты выбивали двери, Кальвера прокрался за дом, протиснулся между кувшинами и подобрался к тыльному окошку. Он не успел выстрелить в спину противнику. И теперь полулежал на полу, привалившись спиной к ограде. Револьвер валялся далеко в стороне. Между пальцами руки, прижатой к груди, волна за волной, сочилась яркая кровь. Глядя мутнеющими глазами на Криса, Кальвера шептал.
Крис подошел к нему, держа револьвер наготове.
Бандит говорил еле слышно, но лицо его было искажено, словно он кричал:
– Зачем ты вернулся? Сюда… Зачем… Не понимаю… Что тебе надо от этой нищей деревни?
Крис наклонился к умирающему и, отчетливо выговаривая каждое слово, произнес:
– Никакого бизнеса. Это личное. Очень личное.
Глаза Кальверы закрылись, брови страдальчески вскинулись кверху, наморщив мокрый лоб. Через секунду лицо его разгладилось, и голова безвольно склонилась на грудь.
Крис вышел на площадь. Тут и там валялись распростертые тела. Где-то в боковой улице еще слышались крики и удары, там добивали последних бандитов. Люди в белом собирались на площади. Многие держали в руках окровавленные мачете.
– Никто не убежал! – сказал ему Мигель. – Мы не выпустили ни одного! Они убили Пако и Карлоса, но мы не выпустили ни одного! Как вы, сеньор Крис? Вы ранены?
Крис увидел, что его левая кисть покрыта кровью, а рукав рубашки липнет к коже. Потом пришла боль. Он зажал раненое плечо рукой и почувствовал, что кровь просачивается сквозь пальцы.
– Надо перевязать, – озабоченно сказал Мигель.
– Потом, потом, – сказал Крис, пытаясь пальцами сжать края раны. – Сейчас все соберемся и всех сразу перевяжем. Винн тоже ранен. Вон Чико идет, вроде целый…
Чико был целый и невредимый, чего не скажешь о его одежде. Его рубашка была изодрана, а жилет лопнул на спине, когда он стаскивал с коня удирающего бандита. На его широких скулах виднелись ярко-красные ссадины, но глаза горели победным блеском.
– Крис, ты видел? Ты видел, как мы их голыми руками давили? – возбужденно говорил он, встряхивая кулаком над ухом. – А где все? Где Брик?
Брика они нашли в развалинах. Он лежал, выпустив из длинных пальцев клинок, который собирался, но не успел метнуть во врага. Его револьверы были пусты, и в поясе не осталось ни одного патрона. Девять трупов лежали вокруг него. Кирпичные стены были густо выщерблены пулями. Этот свинцовый ливень не задел Брика, но одна предательская пуля, выпущенная откуда-то сбоку, прошла под левой рукой и остановила его сердце…
– Там Бернардо! Бернардо! – с плачем кричали мальчишки, пробегая мимо Криса и Чико по улице.
Непомерно длинное тело О'Райли растянулось под сараем, с которого он начал свой последний бой. Его рубашка на спине была изодрана пулями, и мальчишки, сидя на коленях перед убитым героем, пытались распрямить окровавленные лоскутки.
Винн подошел, прихрамывая и опираясь на винчестер.
– Убит? – спросил он безнадежно. – Там принесли еще Ли. Застрелен в спину. У нас большие потери, сэр.
– Сеньор Ли освободил нас, – сказал Мигель.
– Если бы не он… – Хилларио покачал головой.
– Да, – сказал Крис. – Если бы не он.
«Ну что, Ли Броуди, ты доволен игрой? – мысленно спросил он. Не знаю, как ты считал, но теперь-то мы никогда не будем в расчете. Живые всегда остаются в должниках перед ушедшими. Не знаю, какую игру ты вел в этот раз, но сыграл ты, как всегда, безупречно».
Брик тоже победил в своей игре. «Они убили девочку», – вспомнился Крису его низкий голос… Упрямый и беспощадный, он так и не согласился оставить живым хоть одного врага. И, значит, некому будет рассказывать местным бандитам легенды про страшного гринго Брика Болтуна.
Бернардо О'Райли наконец вернулся туда, куда звала его мексиканская кровь. «Каждый сам выбирает, куда ему возвращаться», – сказал он.
Теперь он будет лежать в родной земле рядом с Гарри. И их души еще долго будут переговариваться о зарытых сокровищах ацтеков, которые теперь стали к ним ближе.
– Крис, Крис… – словно издалека донесся до него голос Винна.
Он пошатнулся, но устоял на ногах.
– Да из тебя льет, как из пробитой бочки! Пошли в дом, – сказал Винн. – Надо перевязать рану. Все кончено.
У победителей раны заживают быстро. Через три дня Винн перестал прихрамывать. Плечо Криса почти не болело, но Старик посоветовал пока не снимать повязку.
– Вам предстоит долгая дорога, – сказал он. – Вряд ли вы встретите в пути врача.
– Надеюсь, он нам не понадобится, – сказал Винн. – А если вдруг раны откроются, то я знаю одно замечательное средство.
– В таких случаях обычно рекомендуют девичью мочу, – заметил Старик. – Но на вашем пути еще долго не попадется ни одной девицы.
– Может быть, нам прихватить одну из вашей деревни? – предложил Винн, скосив глаз на Чико.
Малыш, как и следовало ожидать, вспыхнул и засопел. Он стоял у своего чалого мерина и в сотый раз подтягивал подпругу.
Крис пожал руку Старику и, не затягивая прощания, поднялся в седло.
Он медленно оглядел деревню, стараясь отложить в памяти и эту площадь с безводным фонтаном, и стены со следами пуль, и четыре высоких деревянных креста, белеющих над кладбищенской стеной.
Улицы были пустынны, но не потому, что жители деревни прятались от врагов. Пришли иные времена. Если понадобится, каждый мужчина возьмет в руки винтовку, а патронов им хватит надолго.
Все до единого крестьяне вышли на поля. Их буйволы застоялись без работы, их земля изнывала от жажды, их руки истосковались по мирному труду под животворными лучами солнца. Фигурки людей в белых одеждах были разбросаны среди зеленых полос на склонах. Где-то там был Рохас, где-то Мигель, где-то погонял своих мулов Хилларио. Все мужчины были в поле, стремясь наверстать упущенное. Их было меньше, чем всегда, поэтому надо было работать и за тех, кто погиб, сражаясь с бандитами.
Не было видно и Сотеро. Никто не заметил, когда исчез лавочник. Наводя порядок после боя, крестьяне обнаружили, что в его конюшне стоят новые лошади, но нет ни одного мула. Наверно, Сотеро успел погрузить на них свои пожитки и покинуть деревню ночью.
Женщины в темных одеждах сидели под навесами и лущили кукурузные початки. Одна из них все оглядывалась украдкой в сторону площади, где стояли, собираясь в путь, Крис, Винн и Чико.
Чико старался не смотреть в ее сторону, но все никак не мог сесть в седло. То седельная сумка болталась на ослабшем ремешке, то репей никак не отцеплялся от уздечки…
