что к ним присоединились молодые люди. Женщины, по обыкновению, смеялись и болтали, однако человек, знакомый с обычаями индейцев, мог заметить, что в лагере не все в порядке. Большинство молодых женщин, видимо, находились в довольно легкомысленном настроении, но одна старуха сидела в стороне с угрюмым и настороженным видом, и Зверобой тотчас же догадался, что она выполняет какую-то неприятную обязанность, возложенную на нее вождями. Какого рода эта обязанность, он, конечно, не знал, но решил, что дело касается одной из девушек, так как для таких поручений обычно избираются старухи.
Зверобой с озабоченным видом повсюду разыскивал глазами невесту делавара. Ее нигде не было видно, хотя свет озарял довольно широкое пространство вокруг костра. Раза два охотник встрепенулся, так как ему почудилось, будто он узнает ее смех, но его просто обманывала мягкая мелодичность, свойственная голосам индейских женщин. Наконец старуха заговорила громко и сердито, и тогда охотник заметил под самыми деревьями две или три темные фигуры, к которым, видимо, относился упрек и которые послушно подошли ближе к костру. Первым выступил из темноты молодой воин, за ним следовали две женщины; одна из них оказалась делаваркой. Теперь Зверобой понял все: за девушкой наблюдали, может быть, ее молодая подруга и уж наверное старая ведьма. Юноша, вероятно, был поклонником Уа-та-Уа или ее товарки. Гуроны знали, что друзья делаварской девушки находятся неподалеку. Появление на озере неизвестного краснокожего заставило гуронов еще больше насторожиться, поэтому Уа-та-Уа не могла, очевидно, ускользнуть от своих сторожей, чтобы вовремя притти на свидание.
Зверобой заметил, что девушка беспокоится, так как она раза два посмотрела кверху сквозь древесные ветви, как бы надеясь увидеть звезду, которую она сама избрала в качестве условного знака. Все ее попытки, однако, были тщетны, и, погуляв с напускным равнодушием еще некоторое время по лагерю, обе девушки расстались со своим кавалером и заняли места среди представительниц своего пола. Старуха, сидевшая в стороне, немедленно перебралась ближе к костру — явное доказательство того, что до сих пор она была занята исключительно надзором за делаваркой.
Положение Зверобоя было очень затруднительно. Он хорошо знал, что Чингачгук ни за что не согласится вернуться в ковчег, не сделав какой-нибудь отчаянной попытки освободить свою возлюбленную. Великодушие побуждало Зверобоя принять участие в этом предприятии. Судя по некоторым признакам, женщины собирались лечь спать. Оставшись на месте, он при ярком свете костра легко мог бы заметить, в каком шалаше или под каким деревом ляжет Уа-та-Уа; в дальнейшем это могло принести неоценимую пользу. С другой стороны, если он будет слишком медлить, друг его может потерять терпение и совершить какой-нибудь опрометчивый поступок. Зверобой боялся, что с минуты на минуту на заднем плане картины появится могучая фигура делавара, бродящего, словно тигр вокруг овечьего загона. Тщательно обсудив все, охотник решил, что лучше будет вернуться к другу и умерить его пыл своим хладнокровием и выдержкой. Понадобились одна-две минуты, чтобы привести этот план в исполнение. Челнок вернулся к песчаному берегу минут через десять или пятнадцать после того, как отчалил от него.
Вопреки своим опасениям, Зверобой нашел индейца на прежнем месте. Чингачгук не покинул его из боязни, что невеста может явиться во время его отсутствия. Зверобой в коротких словах рассказал делавару, как обстоит дело в лагере.
Назначая свидание на песчаной косе, Уа-та-Уа рассчитывала, что ей удастся незаметно убежать из старого лагеря и, не встретив никого из посторонних, притти на условленное место. Внезапная перемена стоянки расстроила все ее планы. Теперь нужно было действовать гораздо осмотрительнее. Старуха, караулившая Уа-та-Уа, создавала новый повод для беспокойства. Все это пришлось наспех обсудить, прежде чем притти к окончательному решению.
Не тратя попусту слов, друзья приступили к делу.
Поставив челнок таким образом, чтобы Уа-та-Уа могла увидеть его, если она явится на место свидания до их возвращения, Зверобой и Чингачгук осмотрели свое оружие и решили войти в лес. Мыс, выдававшийся в озеро, занимал пространство не менее двух акров [57]. Половина этого пространства была теперь занята ирокезским лагерем. Здесь росли главным образом дубы. Как это обычно бывает в американских лесах, на большую высоту поднимались голые стволы без ветвей и сучьев и лишь затем раскидывались густые и пышные лиственные кроны. Внизу, если не считать бахромы прибрежного кустарника, растительность была скудная, зато деревья стояли гораздо теснее, чем в тех местах, где уже успел погулять топор. Их голые стволы поднимались к небу, словно высокие, прямые, грубо отесанные колонны, поддерживавшие лиственный свод. Поверхность мыса была довольно ровная, лишь на самой середине возвышался небольшой холм, отделявший северный берег от южного. На южном берегу гуроны и развели свой костер, воспользовавшись складкой местности, чтобы укрыться от врагов. Не следует при этом забывать одного обстоятельства: краснокожие по-прежнему считали, что враги их находятся в «замке», который стоял значительно севернее. Ручеек, сбегавший со склона холма, проложил себе путь по южному берегу мыса. Ручеек этот протекал немного западнее лагеря и впадал в озеро невдалеке от костра. Зверобой подметил все эти топографические особенности и постарался растолковать их своему другу.
Под прикрытием холма, расположенного позади индейского становища, Зверобой и Чингачгук незаметно продвигались вперед. Холм мешал свету от костра распространяться прямо над землей. Двое смельчаков крадучись приближались к лагерю. Зверобой решил, что не следует выходить из кустов прямо против челнока: этот путь слишком быстро вывел бы их на освещенное пространство, поскольку холмик не примыкал к самой воде. Поэтому для начала молодые люди двинулись вдоль берега к северу и дошли почти до основания мыса. Тут они очутились в густой тени у подножия пологого берегового склона.
Выбравшись из кустов, друзья остановились, чтобы осмотреться. За холмом по-прежнему пылал костер, отбрасывая свет на вершины деревьев. Багровые блики, трепетавшие в листве, были очень живописны, но наблюдателям они только мешали. Все же зарево от костра оказывало друзьям некоторую услугу, так как они оставались в тени, а дикари находились на свету. Пользуясь этим обстоятельством, молодые люди стали приближаться к вершине холма. Зверобой, по собственному настоянию, шел впереди, опасаясь, как бы делавар, обуреваемый слишком пылкими чувствами, не совершил какого-нибудь опрометчивого поступка. Понадобилось не более минуты, чтобы достичь подножия невысокого склона, и затем наступил самый критический момент. Держа ружье таким образом, чтобы иметь его постоянно наготове, и в то же время не выдвигая слишком далеко вперед дула, охотник с величайшей осторожностью подвигался вперед, пока, наконец, не поднялся достаточно высоко, чтобы заглянуть по ту сторону холма. При этом весь он оставался в тени, и только голова
