его очутилась на свету. Чингачгук стал рядом с ним, и оба замерли на месте, чтобы еще раз осмотреть лагерь. Желая, однако, укрыться от взглядов какого-нибудь праздношатающегося индейца, они поместились в тени огромного дуба.
Теперь перед ними открылся весь лагерь. Темные фигуры, которые Зверобой заметил из челнока, находились всего в нескольких шагах от него, на самой вершине холма. По-прежнему ярко пылал костер. Вокруг него на бревнах расположились двенадцать воинов; в их числе были и те, которых Зверобой видел из челнока. Они о чем-то серьезно беседовали, и фигурка слона переходила из рук в руки. Первоначальный восторг индейцев несколько остыл, и теперь они обсуждали вопрос о том, действительно ли существует такое диковинное животное и чем оно питается. Суждения их были столь же правдоподобны, как добрая половина научных гипотез, но только гораздо более остроумны. Впрочем, как бы ни ошибались индейцы в своих выводах и предположениях, нельзя отказать им в усердии и внимательности, с которыми они обсуждали этот вопрос. На время они забыли обо всем остальном, и наши искатели приключений не могли выбрать более благоприятного момента, чтобы незаметно приблизиться к лагерю.
Между костром и тем местом, где стоял Зверобой, собрались в кружок женщины. Расстояние между ирокезскими воинами и дубом, под которым прятались молодые люди, не превышало тридцати ярдов; женщины сидели вдвое ближе, поэтому надо было соблюдать величайшую осторожность и не производить ни малейшего шума. Женщины беседовали очень тихо, но в глухой лесной тишине можно было уловить даже обрывки их речей. Легкомысленный девичий смех порой долетал, как мы знаем, даже до челнока. Зверобой почувствовал, как трепет пробежал по телу его друга, когда тот впервые услышал сладостные звуки, вылетавшие из уст делаварки. Охотник даже положил руку на плечо индейца, как бы умоляя его овладеть собой. Но тут разговор стал серьезнее, и оба вытянули вперед головы, чтобы лучше слышать.
— У гуронов есть еще и не такие диковинные звери, — презрительно сказала одна из девушек: женщины, как и мужчины, рассуждали о слоне и его свойствах. — Пускай делавары восхищаются этой тварью, но ни один гурон завтра уже не будет говорить о ней. Наши юноши в один миг подстрелили бы этого зверя, если бы он осмелился подойти к нашим вигвамам.
Слова эти, в сущности, были обращены к Уа-та-Уа, хотя говорившая произнесла их с напускной скромностью и смирением, не поднимая глаз.
— Делавары не впустили бы таких тварей в свою страну, — возразила Уа-та-Уа. — У нас нет даже их изображений. Наши юноши прогнали бы и зверей и их изображения.
— Делаварские юноши! Все ваше племя состоит из баб. Даже олени не перестают пастись, когда чуют, что к ним приближаются ваши охотники. Кто слышал когда-нибудь имя молодого делаварского воина!
Ирокезка сказала это, добродушно посмеиваясь, но вместе с тем довольно едко. По ответу Уа-та-Уа видно было, что стрела попала в цель.
— Кто слышал имя юного делавара? — повторила она серьезно. — Сам Таменунд, хотя он теперь так же стар, как сосны на холмах, как орлы, парящие в воздухе, был в свое время молод. Его имя слышали все от берегов Великого Соленого Озера [58] до Сладких Западных Вод [59]. А семья Ункасов? Где найдется другая, подобная ей, хотя бледнолицые раскопали их могилы и попрали ногами их кости! Разве орлы летают так высоко? Разве олени бегают так проворно? Разве пантера бывает так смела? Разве этот род не имеет юного воина? Пусть гуронские девы шире раскроют свои глаза, и они увидят Чингачгука, который строен, как молодой ясень, и тверд, как орех.
Когда девушка, употребляя обычные для индейцев образные выражения, сказала своим подругам, что если они шире раскроют глаза, то увидят делавара, Зверобой ткнул своего друга пальцем в бок и залился сердечным, добродушным смехом. Индеец улыбнулся, но слова ораторши были слишком лестны для него, а звук ее голоса слишком сладостен, чтобы его могло рассмешить это действительно комическое совпадение. Речь, произнесенная Уа-та-Уа, вызвала возражения, завязался жаркий спор. Однако участники его не позволяли себе тех грубых выкриков и жестов, которыми часто грешат представительницы прекрасного пола в так называемом цивилизованном обществе. В самом разгаре этой сцены делавар заставил друга нагнуться и затем издал звук, настолько похожий на верещание маленькой американской белки, что даже Зверобою показалось, будто это зацокало одно из тех крохотных существ, которые перепрыгивали с ветки на ветку над его головой. Никто из гуронов не обратил внимания на этот привычный звук, но Уа-та-Уа тотчас же смолкла и сидела теперь совершенно неподвижно. У нее, впрочем, хватило выдержки, чтобы не повернуть головы. Она услышала сигнал, которым влюбленный так часто вызывал ее из вигвама на тайное свидание, и этот стрекочущий звук произвел на нее такое же впечатление, какое в стране песен производит на девушек серенада.
Теперь Чингачгук не сомневался, что Уа-та-Уа знает о его присутствии, и надеялся, что она будет действовать гораздо смелее и решительнее, стараясь помочь ему освободить ее из плена.
Как только прозвучал сигнал, Зверобой снова выпрямился во весь рост, и от него не ускользнула перемена, происшедшая в манерах девушки. Для виду она все еще продолжала спор, но уже без прежнего одушевления и без прежней находчивости, давая очевидный перевес своим противницам и как бы соблазняя их возможностью легкой победы. Правда, раза два врожденное остроумие подсказало ей доводы, вызвавшие смех и давшие ей мгновенное преимущество. Но эти шаловливые выходки служили ей лишь для того, чтобы скрыть ее истинные чувства и сделать более естественным торжество противниц. Наконец спорщицы утомились и встали все разом, чтобы разойтись по своим местам. Только тут Уа-та-Уа осмелилась повернуть свое лицо в ту сторону, откуда донесся сигнал. При этом движения ее были совершенно непринужденны: она потянулась и зевнула, как будто ее одолевал сон. Снова послышалось верещание белки, и теперь девушка поняла, где находится ее возлюбленный. Но она стояла у костра, озаряемая ярким пламенем, а Чингачгук и Зверобой притаились в темноте, поэтому ей было трудно заметить их головы, подымавшиеся над вершинами холма. Кроме того, дерево, за которым прятались наши друзья, было прикрыто тенью огромной сосны, подымавшейся к небу между ними и костром. Зверобой это учел и решил притаиться именно здесь.
Приближался момент, когда Уа-та-Уа должна была начать действовать. Обычно она спала в маленьком шалаше. Сожительницей ее была упомянутая нами старая ведьма. Если Уа-та-Уа войдет в шалаш, а страдающая бессонницей старуха ляжет поперек входа, как
