Черт возьми, как ему это удалось? Пробить ход в скале было практически невозможно, и тем не менее вот он, зиял перед ними.
К их чести, никто даже не заикнулся о том, чтобы перегородить проход в горах. А разгоревшаяся было открытая вражда постепенно перешла в постоянно тлеющую холодную неприязнь.
Прошло несколько дней после того, как Меррано посетил магазин. Проезжая через Виллоу-Спрингс, он неожиданно увидел всадницу, которая, выехав из редких зарослей колючего кустарника, направилась по тропе прямо к нему. В какой-то момент девушка подняла голову, и он узнал Кэнди Дрейк.
Натянув поводья, Барри подождал ее.
— Как поживаете, мэм? — вежливо притронулся он к шляпе.
Они обменялись избитыми фразами по поводу страшной жары, наступившей засухи, сами не зная, как бы половчее закончить пустой разговор, не нарушая правил приличия, и поехали рядом.
Красивее Кэнди Дрейк Барри не знал ни одной девушки в Зеркальной долине. Почти три месяца ему удавалось бороться с собой, но теперь он уже не мог не понимать, что просто по уши влюблен в Кэнди, хотя ни одна живая душа не подозревала о его чувствах. Все, о чем он давно мечтал, — это вот так ехать с ней, не боясь повредить ее репутации, и чтобы их беседа продолжалась как можно дольше.
Бросив взгляд на ногу ее пегого конька, Барри спросил:
— Похоже, нога заживает неплохо?
— Да, вышло так, как ты и сказал, — улыбнулась девушка. — Засуха тоже началась именно так, как ты предупреждал.
Ему показалось, что в ее голосе прозвучали обвиняющие нотки.
— Похоже, все твои предсказания всегда сбываются.
Его щеки покраснели от незаслуженной обиды.
— Любой, кто не поленился бы внимательно посмотреть вокруг, сразу же понял бы, что с этой землей что-то неладно, — сухо парировал он. — Здесь пасется столько скота, что уже не хватает травы, а нет травы — значит, влага не задерживается в земле. Если бы два года назад хоть кто-нибудь внял моим советам, то сейчас все могло быть совсем иначе. — Сняв шляпу, он задумчиво провел рукой по густым темным волосам. — Все отвергли меня, когда я предлагал свою помощь. Действительно, кто я такой, чтобы прислушиваться к моим советам! Всего-навсего сын несчастной Молли О'Брайен и проклятого мексиканца.
Он прилагал большие усилия, чтобы сдержаться, но в его голосе явственно звучала горечь. Слишком давно он жил в атмосфере всеобщей неприязни и недоверия.
Жители Зеркальной долины были возмущены, когда красотка Молли О'Брайен стала женой мексиканца Меррано, простого ковбоя с ранчо. На Молли заглядывались многие, и Пит Дрейк в том числе, но она ни на кого не смотрела до тех пор, пока не появился Мигуэль.
Сразу после свадьбы Меррано купил немного земли у подножия столовой горы и четыре года упорно пытался бороться с ненавистью и подозрительностью местных фермеров. Наконец, когда маленькому Барри исполнилось уже два года, его родители сдались: бросили и землю, и ферму и уехали, не сказав никому ни слова.
Как ни странно, но им сопутствовала удача. Барри много слышал о Зеркальной долине, но не думал о том, чтобы вернуться туда, пока однажды, лет в пятнадцать, ему не пришла в голову мысль о том, что кто-то должен позаботиться об отцовской земле. Он решил, что вернется и будет бороться с той ненавистью, которая когда-то выгнала из долины его родителей, и непременно добьется того, что станет на этой земле своим, сколько бы ни понадобилось для этого времени.
— Ну уж моему-то отцу хорошо известно, как разводить скот, — возразила Кэнди, — он вырастил больше коров, чем ты видел на своем веку.
— Мне двадцать шесть, — упрямо заявил Барри, — в жизни пришлось до многого доходить своим умом, и одно я знаю совершенно точно: возраст человека сам по себе ничего не значит. Когда-то твой отец приехал в богатую плодородную страну и начал разводить скот; он почему-то уверовал в то, что прерия навсегда останется такой же, как в первый день, когда он ее увидел. Все остальные рассуждали примерно так же. Их стада все росли и росли. Наконец коров стало больше, чем могли прокормить пастбища. Как-то заехав к твоему отцу, я пытался объяснить ему это, убедить в том, что нужны перемены, но все бесполезно — он просто счел меня полным дураком.
— Но, Барри, — запротестовала Кэнди, — ведь давным-давно по этим прериям бродили миллионы и миллионы бизонов, и ничего не менялось, так почему же теперь здесь не могут прокормиться всего несколько тысяч голов скота?
— Так же возразил мне и твой отец, — печально улыбнулся Барри. — Но вы оба забыли, что бизоны перемещались с одного пастбища на другое. Они никогда не паслись на одном месте и бродили по огромной территории. К тому времени, как они возвращались, трава успевала снова вырасти. А теперь каждый фермер тщательно огородил свои земли, и скот фактически топчется на пятачке. Трава просто не успевает подняться заново.
Кэнди возмущенно вскинула хорошенькую головку.
— Вечно ты об одном и том же, — раздраженно буркнула она, — неужели нельзя поговорить о чем-то еще?
— Поговорить-то можно, Кэнди, и о многом, если, конечно, слушать друг друга. Почему бы тебе самой не побывать на моей ферме и не взглянуть, что можно сделать с землей, если правильно обращаться с ней?
— К тебе на ферму? — страшно удивилась девушка, но чем больше она думала над его предложением, тем больше ей нравилась эта мысль. Наконец она призналась себе, что просто заинтригована.
Как и всех фермеров в долине, Кэнди давно мучило жгучее любопытство. Чем занимался этот непонятный человек на своей земле? С тех пор как он возвел Изгородь, никто ни разу не решился побывать на его ферме, и в то же время все хорошо знали, что за все покупки Барри всегда платил наличными. Как ему это удавалось — вот над чем ломали головы под каждой крышей в городе и его окрестностях.
Все в округе знали, что Меррано тоже разводит скот. Продает своих коров в Арагоне, а Арагон всегда лежал в стороне от обычных торговых путей фермеров из долины. Они догадывались, что Барри гонит туда своих коров только ради того, чтобы избежать встречи с ними.
— Это, наверное, не совсем прилично, — неуверенно возразила мисс Дрейк, прекрасно понимая, что предлог выглядит не очень убедительно. Откровенно говоря, за свою жизнь она уже совершила множество поступков, которые с трудом укладывались в рамки приличия. — К тому же я ни за что не решусь проехать в темноте по этому ужасному скальному туннелю. Кстати, как это тебе удалось проложить его?
— Ну, это как раз оказалось нетрудно. Так как, поедем?
Вполне вероятное недовольство отца, когда он узнает о ее поездке, и мысль о том, что о ней подумают другие, боролись в ее душе со жгучим любопытством. И конечно, любопытство победило.
