Когда-то его ноги были такими же сильными, как и руки. Значит, он был настоящим гигантом. Эх, если бы только тогда была бы возможность хотя бы однажды привезти его сюда, чтобы все в Самнертауне смогли бы увидеть его в зените славы — и уж тогда-то они прочувствовавли бы и поняли глубину произошедшей трагедии! Но нет, даже такой малости ему не было дано, и он своими глазами видел отвращение на лицах людей, спешившись поскорее покинуть станционный перрон — смесь отвращения и жалости — и это все, на что ему теперь оставалось рассчитывать!
Они ещё все припомнят ему; целых три года они выслушивали невероятные истории о несравненной удали великана-силача. И теперь все это выглядело лишь не более чем искусной выдумкой, лживыми байками, которыми отец и сын морочили им головы, чтобы скрыть ото всех неоспоримый факт, заключавшийся в том что жизнь и тело Питера Хейла были безнадежно исковерканы!
Росс хлестнул кнутом тощих, понурых мустангов, и поспешил поскорее выбраться из города. Позади осталось не меньше мили пути, когда он впервые взглянул на Питера, да и то мельком, краем глаза, отмечая про себя, что сын сидит с высоко поднятой головой, а его спокойный взгляд устремлен вдаль, на расстилавшуюся перед ними дорогу.
Питер первым нарушил затянувшееся молчание.
— Отец, тебе сейчас трудно. Все получилось гораздо хуже, чем я ожидал.
— Хуже? — переспросил ранчеро. — Хуже? — И он рассмеялся, но поперхнулся рвавшимся наружу хохотом и замолчал.
— Понимаешь, — спокойно продолжал Питер, — когда я увидел, что ты так ждешь от меня больших успехов на футбольном поле… конечно, после случившегося со мной я поговорил об этом со своим тренером и врачом. Они согласились, что будет лучше не разочаровывать тебя вот так сразу. Тогда они согласились, что есть один шанс из десяти, что я поправлюсь, и с ногами у меня будет все в порядке. И вот я понадеялся на этот шанс — как последний трус! А солгав однажды, потом уже не решался выложить тебе все начистоту. Я вводил тебя в заблуждение теми своими письмами. Даже позволил бедному Тони Кроссли писать обо мне то, что на самом деле совсем не соответствовало действительности. Прости его! Он хотел как лучше!
Это было отзвуком далекого и недосягаемого мира — в котором сын Росса Хейла вот так запросто обращался по имени к великому Кроссли — чьи фотографии то и дело мелькали на страницах газет. Росс Хейл сидел молча, не сказав ни слова в ответ, на протяжении всего пути до дома мысленно переваривая сей примечательный факт, не чувствуя при этом, однако, никакой радости или облегчения.
Глава 6. НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ
Повозка катилась дальше, то и дело проваливаясь колесами в выбоины в колее, поднимая над дорогой облачка серой, легкой пыли, стелившейся по земле, и ранчеро казалось, что вслед за уже сказанным может последовать ещё что-нибудь. У этого разговора должно быть продолжение. В конце концов, должны же быть ещё какие-то объяснения, и Питер мог бы прямо сейчас, незамедлительно рассказать ему все как есть, от начала и до конца. И не важно, что решиться на признание всегда непросто; Питер обязательно сделает его!
Но Питер молчал. Похоже, он ожидал, что отец сам возобновит этот разговор. Так что Питер продолжал молча сидеть в повозке, теряя попусту время, а ухабистая дорога бежала вперед, с каждым мгновением приближая их к дому.
Взявшие было поначалу довольно резвый темп мустанги теперь плелись, понуро опустив головы и еле переставляя ноги, так как подковы на задних ногах у них уже давно стерлись от частых поездок по этой вечно пыльной дороге. Интересно, на протяжении вот уже скольких лет Россу Хейлу приходилось наблюдать извечную картину того, как эти коняги ненадолго останавливаются в том месте, где дорога идет в гору, а затем переходят на усталую рысцу, оказавшись перед спуском на противоположной стороне холма? И сколько раз он видел, как они замедляют бег или же спотыкаются на одних и тех же местах, и вдруг заинтересованно поднимают головы, учуяв сырость и прохладную свежесть воды, которой всегда веяло со стороны мельницы Мерфи и резервуара, до краев наполненного водой!
Питер Хейл был похож на молодого индейцы, и его отец не без горечи подумал о том, что, возможно, он не так уж много и потерял. Взять хотя бы то, что его Питер вовсе не был тем красавцем, каким мог бы стать. Или, может быть, и это тоже было последствием недуга? Сердце Росса Хейла было разбито, и теперь ему начинало казаться, что приключившееся несчастье не только лишило его сына физических сил, но так же исказило некогда миловидные черты его лица. Его квадратный, волевой подбородок, например, возможно и не придавал бы ему столь жестокое и суровое выражение, будь он чуть пополнее. И никто не обратил бы внимание на осунувшееся лицо и ввалившиеся глаза, если бы только под ними не красовались темные круги, оставленные беспросветными годами страданий.
Да, Питер страдал. Сомнений быть не может. Но и осознание этого не могло облегчить то бремя, под гнетом которого находилась душа Росса Хейла. Конечно, было бы грустно, если бы его сын вдруг оказался законченным идиотом, не способным осознать, как много он потерял, как много лишился из-за той роковой случайности!
— Расскажи, как это случилось? — спросил отец.
— Я был в горах вместе с Басситером — Диком Басситером. Это было летом после моего первого года в колледже. Мы с Бассистером учились вместе, а познакомились ещё в школе Хантли. Короче, мы были приятелями.
— Я этого не знал.
— Правда?
— Вообще-то, за все эти годы ты не слишком баловал меня своим вниманием и письмами!
Краем глаза он заметил, как Питер слегка повернул голову, заглядывая ему в лицо, и чувствуя на себе взгляд сына, Росс остался сидеть неподвижно, сосредоточенно глядя на залитую солнцем дорогу. Зубы крепко сжаты, и ни один мускул не дрогнул у него на лице под взглядом Питера.
— Ну так вот, — продолжал Питер своим тихим, бархатным голосом, — мы с Диком всегда были хорошими друзьями. Я довольно часто бывал у него дома. Был знаком с его семьей. И они меня тоже знали. Короче, все было просто здорово. Однажды мы купались в реке — знаешь, это была такая небольшая речка, которая протекала по землям поместья, принадлежавшего семейству Басситер. А ещё там было огромное озеро — на дальнем конце которого гремели водопады.
С нами была младшая сестра Дика, Молли. Она сказала, что ей хочется поплавать выше по течению, над водопадами, и тогда мы направились туда. Но достаточно было лишь однажды увидеть то место, чтобы понять, что затея это отнюдь небезопасная. На поверхности воды течение было ровным — ровным, но очень быстрым на глубине. Оно мгновенно подхватывало все, что только ни оказывалось в реке, тут же затягивало под воду и стремительно несло к водопаду.
