Стрела лишь поцарапала быка. Выстрелить снова я не решался – Беката вырвалась из объятий сестры. В панике она побежала прямо к нападающему быку.
Бык повернулся к ней и пригнул чудовищную голову. Нацелил на нее один из своих длинных сверкающих рогов и ударил ее в предплечье. Бекату перебросило через спину быка. Я увидел, что у нее сломана кость и течет кровь. Песок остановил ее падение. Бык повернулся к ней.
Техути оказалась проворнее всех нас. Она бросилась вперед, наперерез рывку быка, пронзительно крича и размахивая руками, чтобы привлечь его внимание.
Она пробежала под раздутыми ноздрями, из которых во влажный воздух пещеры вырывались пар и зловонное дыхание. Пробегая, она сорвала с головы венок из белых роз и бросила зубру в морду.
От неожиданности огромный зверь на мгновение остановился и тем самым дал Техути возможность развернуться и броситься туда, где она увидела спускающегося по занавесу Зараса.
– Зарас! – закричала она. Бык мешкал всего мгновение, отвернулся от лежащей Бекаты и погнался за Техути. Она была резва, как газель, но бык быстрее. Он почти догнал ее, когда она резко сменила направление и выиграла два локтя, прежде чем бык смог повернуть за ней.
Я видел, что она пробежит точно под тем местом, где на балконе стою я. Я выхватил меч из ножен, высоко поднял и бросил вниз. Он вонзился острием в арену, вверх рукоятью, прямо перед царевной.
– Хватай меч! – крикнул я Техути.
И снова Техути откликнулась со скоростью и ловкостью прирожденной атлетки. На бегу она извернулась и, пробегая мимо меча, выдернула его из песка и зажала рукоять в правой руке.
Бык почти догнал ее. Он повернул голову, и его левый рог со свистом пронесся в воздухе над плечом Техути. Техути увернулась и отпрыгнула от зверя, втянув живот, когда бык проносился мимо нее. Бык мотнул головой, восстанавливая равновесие, и Техути свободной рукой ухватилась за его рог сразу за острием.
Когда зубр вместе с этим рогом поднял ее, она не сопротивлялась. Напротив, подхватила это движение, прыгнув в том же направлении. Пролетела высоко над горбатой спиной быка и, падая, выпрямила меч, нацелив его острие в холку.
Там кость не могла остановить клинок. Используя весь свой вес, Техути вогнала меч между лопатками зверя по самую рукоятку, пробив сердце. Потом разжала руку и оставила меч в ране.
Прогнув спину, она легко спрыгнула со спины быка и отскочила, держа обе руки высоко над головой. Стояла и смотрела, как бык резко затормозил. Он широко расставил передние копыта и опустил голову, так что морда почти коснулась песка. Разинул пасть и заревел. Из горла хлынул поток яркой крови.
Потом он шагнул назад; задние ноги подогнулись, и он рухнул на арену с таким звуком, с каким падает срубленный кедр. Повернулся на бок. Задние ноги судорожно задергались, и он замер. Тишина в пещере царила так долго, что я успел вдохнуть.
И тут великий бог Кронос в вулкане дал всю волю своему гневу. Ему отказали в жертве. Тварь, бывшую его земным воплощением, убили в его собственном храме.
Я оторвал взгляд от происходящего на арене, посмотрел через Кносский залив и увидел нечто поразительное.
В бешенстве Кронос уничтожал собственную крепость. Происходило это очень медленно. Вся гора взорвалась тысячами обломков скал; некоторые были величиной с сам Крит, некоторые еще больше. Катастрофические силы, высвободившиеся из недр вулкана, выбросили их вверх на тысячи локтей над поверхностью моря. Камни накалялись в подземной печи, пока не плавились и горели так ярко, что затмевали солнце и освещали все вокруг. А когда такой камень падал в море, поверхность воды вскипала.
Пар, в который превращалась кипящая вода, взрывался и снова клубящимися белыми облаками поднимался в небо. Все исчезло: море, земля и небо. Осталась только густая стена облаков.
Все это происходило словно бы в тишине: все живые существа затаили дыхание.
Потом донесся шум катастрофы. Звуку потребовалось много времени, чтобы пересечь залив, но, точно огромная тяжесть, нечто столь же материальное, как падающие камни, он ударил по острову Крит.
И хотя нас отчасти защищали стены пещеры, свирепость и мощь этого звука бросили нас на землю. Мы лежали, зажимая уши, и беспомощно скулили.
Звук и землетрясение выбили большие плиты на потолке пещеры над нами. Вокруг кричали и стонали люди, многих убили падающие камни. Пол подпрыгивал и раскачивался, как корабль в бурном море.
Я одним из первых пришел в себя. Но глаза мои еще были ослеплены огнем горящей горы, слух притуплен громом и грохотом. Я поднялся на колени и осмотрел пещеру. Но я ожил не один.
Зарас подполз туда, где рядом с тушей зубра лежала Техути, взял ее на руки. Я видел, что она тоже ошеломлена и растеряна.
Гуи склонился к Бекате. Он, казалось, боялся к ней прикоснуться. Этого воина, сражавшегося во многих битвах, вид крови любимой женщины привел в ужас. Беката прижимала к себе сломанную руку и смотрела на Гуи, как ребенок, который ищет утешения у родителей.
Я посмотрел за них и увидел Верховного Миноса. Он стоял у зева пещеры и смотрел на пар, уничтоживший место, где стояла гора Кроноса.
Минос обеими руками держал высоко над головой хрупкое тело матери. Я видел, что у нее проломлен череп и глаза выбиты из орбит. Ее ударил и убил камень, упавший с крыши пещеры.
– Почему ты так обошелся с нами? Я твой сын, могучий Кронос, – взревел Минос. – Моя мать была твоей возлюбленной и женой. Ты не мог принять мою жертву и пощадить ее?
Я знал, что должен убить его, прежде чем он выпустит в мир новое зло. Ибо тогда он уничтожит нас всех: моих царевен, моих друзей и спутников и меня самого.
Я поднял лук и послал стрелу через пещеру. Стрела ударила Миноса в золотой доспех на спине, пробила все тело, и из проделанной ею дыры хлынула черная кровь. Ее запах – словно зловоние трупов, десять дней пролежавших на солнце, – заполнил пещеру.
Сила удара выбросила Миноса из пещеры, и он исчез из виду. Труп его матери, как груда старых черных тряпок, лежал там, где он его уронил.
Я перескочил через ограждение балкона и по занавесу соскользнул на арену. Потом, снимая с пояса ножны, побежал туда, где лежала Беката. Я склонился к ней и велел Гуи:
– Крепко держи ее. Ей будет больно.
Она застонала, когда я распрямил ее сломанную руку и привязал к ножнам, чтобы закрепить осколки. Потом достал из сумки на бедре фляжку с вином и протянул Гуи.
– Дай ей столько, сколько захочет, – сказал я. – Это отличное кикладское вино; оно слишком хорошо для таких головорезов, как ты.
Беката улыбнулась сквозь боль и прошептала:
– Гуи мой мужчина. Отныне и навсегда – куда он, туда и я. А вино, которое я пью, он разделит со мной.
