Он вздохнул и заскрипел зубами, надеясь, что Тим не заметит столь очевидных признаков его возбуждения, но Тим заметил. В конце концов скрывать это стало невозможно.
— Теперь после плавания начинаешь кумекать, что к чему, Рори, дурашка. Не родился еще такой человек, которому не надо было бы разбрасывать камни через определенное время, и ты, наверно, уже уяснил себе, что существует много способов, а не только один, когда вокруг ни суши, ни женщин.
— Но сейчас-то мы на суше, и здесь, черт возьми, наверняка должны быть женщины. И если да, то я обязательно разыщу их.
Он поговорил с возницей, смышленым юношей-негром, который очень неплохо говорил по-английски, и тот указал, куда им следует заехать в городе.
Впечатление, которое город произвел на Рори после запущенного порта, было самым благоприятным. Всего несколько лет назад это была колония Испании, а Испания всегда считалась хорошим строителем, очень добротным. Дома, склады и церкви были сложены из кирпича, потому что испанцы не верили в деревянное строительство. Улицы, хоть и узкие, утопали в тени пальм и тропических кустарников. Гирлянды блестяще-фуксиновой бугенвиллеи спускались по ослепительно белым оштукатуренным стенам; причудливые растения с листьями оранжевого, красного, желтого и зеленого цветов были прекрасны, как цветы, а через ворота с ажурными украшениями можно было заметить сады, спрятанные от глаз уличных прохожих. И хотя в это время суток народу на улицах было мало, те, кого видел Рори в респектабельной части города, были хорошо одеты и выглядели зажиточными людьми.
Покружив по жилой и деловой части города, возница, как бы читая мысли Рори, обернулся и обратился к нему:
— Вы, наверно, хотите женщину, маста сагиб? Есть одна улица в городе, что имеет женщин, маста сагиб. Если вы хотите, могу отвезти.
Рори про себя поблагодарил парня за то, что тот не стал бродить вокруг да около. Изысканные слова и косвенные намеки не встретили бы отклика в его душе. Возница сжато констатировал то, что ему было нужно, — женщину. Любую. Не какую-то особенную или обладающую какими-то достоинствами, а просто женщину. А если она молода и красива — тем лучше; но самое главное все-таки то, что она должна быть женщиной.
Рори бросил серебряную монету вознице, который на лету поймал ее.
— Именно это мне и нужно, парень. Подстегни-ка лошадей.
— Да, сагиб маста. — Возница ударил кнутом лошадей.
— Хуже, чем у старухи матушки «Кровавой вражды», куда ты меня сводил в Ливерпуле, Тимми, быть не может. Кажется, целая вечность прошла, правда?
— Ах, лучше не вспоминай, Рори. Мы ведь друзья теперь. Тогда ты был просто еще одним матросом, которого я похищал, чтоб заработать гинею. Сейчас все изменилось.
Они завернули за угол, и Рори бросил взгляд в ту сторону, куда показывал кнут возницы.
— Во-он там, — сказал кучер, осаживая лошадей.
Улочка была узкой, но далеко не убогой, домики содержались в чистоте. Дома постарее были из кирпича, а поновее — из дерева. Перед каждым была клумба с цветами, а на широких ступенях, ведущих к парадной двери, сидели стайками девушки в ярких нарядах и махали им. Они были всех мыслимых оттенков коричневого, сепии и белого, некоторые из последних казались испанками, то там, то здесь встречались и блондинки с прекрасной английской кожей. Обитательницы каждого домика искушали их, как могли, и Рори намеревался остановиться у первого попавшегося, но возница с широкой ухмылкой гордо показал на самый большой и состоятельный дом в конце улицы. Своими двумя этажами здание возвышалось над всеми остальными, а ярко разодетые юные леди заполняли галерею вокруг второго этажа. Эти обитательницы таким образом выделялись из общей массы, которая вынуждена была сидеть на ступеньках.
— Вон тот самый лучший. — Белые зубы засверкали между сливовыми губами, когда возница показал кнутом на здание. — Самые хорошенькие девушки там, сагиб маста.
Он подъехал ко входу и спрыгнул с козел, чтобы придержать лошадей за уздцы.
Молодой цветной, одетый в самый фантастический костюм, который когда-либо видел Рори, появился в дверях и направился к подводе, гостеприимно улыбаясь и жестами приглашая в дом. Его изумрудно-зеленое шелковое трико в обтяжку, по всей видимости, было скроено так, чтобы специально привлекать внимание к переизбытку его мужских достоинств, которые гротескно и неправдоподобно выпирали наружу. На нем были надеты расширяющийся книзу пиджак из глазированного белого ситца, покрытый огромными алыми розами, жилетка из оранжевого сатина, галстук из тафты цвета фуксий и высокий тюрбан ядовито-фиолетового цвета, украшенный белыми петушиными перьями.
Не дойдя несколько шагов до подводы, он посмотрел Рори в лицо, и улыбка его сменилась недоуменно тупым выражением. Рори отплатил ему тем же взглядом. Лицо парня казалось удивительно знакомым, но Рори был совершенно не готов к потоку арабских слов, вырвавшихся из уст молодого негра.
— Бисмиллах! Мой господин и повелитель. — 0н поклонился так низко, что тяжелый тюрбан свалился с него, обнажив курчавые черные волосы. — Мой господин и повелитель, брат моего господина шанго.
С минуту Рори не мог ничего ответить, а затем вспомнил реку у замка Ринктум, когда они с Бабой стояли на берегу и он выбрал одного негра из-за его феноменального развития.
В мгновение ока Рори вылетел из подводы и обнял юношу за плечи. В возбуждении он встряхнул парня.
— Да ты никак Фаял!
— Да, мой господин, я Фаял.
— А Мэри Дэвис? Боже мой, малыш, она здесь?
Малыш взял руку Рори и поцеловал ее.
— Миссис Фортескью здесь.
— Миссис Фортескью?
— Та, что была Мэри Дэвис, мой господин и повелитель.
Это казалось невероятным, но это было так. Здесь в Порт-оф-Спейне, на полпути вокруг света к Глазго и даже еще дальше от замка Ринктум, Рори повстречался с Фаялом, а самое главное — с Мэри Дэвис, хотя теперь она была миссис Фортескью. Кто такой Фортескью? Ну, кем бы он ни был, Рори намеревался наставить ему рога. Он наградит этого ублюдка такими длиннющими рогами, что ни один олень-самец в шотландских горах не сможет с ним тягаться. Быстро попрощавшись с Тимом и наказав вознице доставить того назад в порт, Рори последовал за Фаялом через открытую дверь в дом. В сводчатом коридоре было темно и прохладно, и даже в утопающем в цветах патио он испытал тенистую прохладу от пальм и крошечного фонтанчика, журчащего по выложенному изразцами бассейну, окруженному росистыми папоротниками.
— Пожалуйста, подождите здесь, господин и повелитель, — Фаял указал на каменную скамейку, скрытую от солнца широкими, с металлическим отблеском зелеными листьями бананов. — Я пойду скажу миссис Фортескью, что вы здесь.
