В это время ни о чем не подозревающий Бежар крадучись покинул дворец. В наступивших сумерках он верхом быстро достиг своего тайного, как он полагал, убежища на улице Шап. Агенты его высокопреосвященства, днем и ночью наблюдавшие за домом — кто из окон дома напротив, кто прогуливаясь по улице, выдавая себя за прохожего, а кто из окна стоявшей неподалеку кареты, — могли видеть, как он постучался в двери и был впущен внутрь. Скрип дверей, узкая полоска света упала на мостовую, повторный скрип дверей, и все вновь погрузилось в темноту. Шпионы кардинала не могли видеть того, что происходило затем внутри. Происходило же там следующее.
— Подай-ка мне вина, Годо, самого лучшего, какое у нас есть, — приказал Бежар горбуну, отперевшему двери. — У меня сегодня удачный день. Или нет, постой! Я выберу сам.
С этими словами Бежар спустился по каменным ступеням в подвал и после непродолжительных поисков обнаружил пару запыленных бутылок, одну из которых он тут же откупорил.
— Выпьем вина, — говорил он вполголоса. — Выпьем за мою удачу, за то, чтобы «красный» зверь сдох в своем логове, а его стая сбилась со следа. Выпьем, чтобы Бежару удалось заморочить голову патерам тоже! И тем и этим!
И чтобы все они навсегда потеряли его след и забыли Бежара. Выпьем и за тебя, Антуан Перье, — бормотал он, вынимая что-то из кармана и кидая в горлышко откупоренной бутылки. — За тебя! Через четверть часа ты крепко заснешь, несчастный правдолюбец, и будешь долго спать без сновидений, а проснешься уже в темнице, и на руках у тебя будут кандалы… Выпьем за тебя, ценой своей жизни спасающего жизнь мне — твоему брату, Анри Бежару. И за тебя, Годо, верный мой пес, тоже! Не знаю, что с тобой станется. но ты тоже пригодился мне, даже твой горб и твоя немота мне на пользу. Выпьем! повторял он, поднимаясь с бутылками наверх.
— Где мой брат? — спросил он Годо. Тот указал на дверь в комнату Антуана Перье. Бежар распахнул ее настежь.
— Эй, где ты, Антуан?! Выходи на свет! Давай-ка выпьем! — кричал он.
— Я не собираюсь пить с тобой, Анри. Ни сейчас, ни впоследствии, — тихо проговорил Перье, сидевший в темноте у сочившегося синеватым сумеречным светом окна. — Ты снова обманул меня. Ты дал обещание, но так и не отпустил меня к дочери.
— Завтра! Самое позднее — послезавтра ты встретишься со своей дочерью!
— Эх, Анри! Я почти готов поверить тебе… Мой гороскоп действительно предсказывает скорую встречу с ней…
— За чем же дело стало?! — вскричал Бежар, стараясь возбуждением замаскировать сложные чувства, охватившие его. — Выпьем, у меня сегодня все получилось, как надо.
За мою удачу, Антуан. Бери стакан и ты, Годо!
Свой стакан Бежар наполнил из другой бутылки. Горбун выпил залпом и одобрительно причмокнул губами. Перье лишь пригубил.
— Напрасно, Антуан, отличное вино. Посмотри, вот и Годо того же мнения, — так же громко и нарочито бодро сказал Бежар.
— Ну ладно-ладно. — И Перье отпил еще глоток. — Ты же знаешь, я почти не пью вина. Лучше скажи, что случилось? Королева-мать пожаловала тебе орден за рецепт омоложения? Или прибавила жалованье? Или ты посрамил в ученом споре одного из этих недоучек из Сорбонны?
— И то, и другое, и третье, — отвечал Бежар, помрачнев. — Говорю — мне сегодня удалось… решиться. Впрочем, все это пустое! Выпьем еще — и спать!
Снотворное подействовало быстро. Первым уснул в своей каморке под лестницей горбун Годо: он выпил больше вина. Но Перье тоже недолго боролся с одолевавшей дремотой, его более слабый организм скоро уступил действию порошка, подсыпанного Бежаром в откупоренную заранее бутылку.
Убедившись, что оба спят, Бежар вошел в комнату старшего брата, взял платье Перье, висевшее на спинке стула, положил ему в карман второй экземпляр расписки, где под строчками, свидетельствовавшими, что ларец из спальни Марии Медичи похищен Антуаном Перье, стояла собственноручная подпись последнего, и тихо вышел вон, плотно притворив за собой дверь.
«Спи, несчастный. Этой ночью ты убил кардинала», — пробормотал Бежар. Затем он занялся изменением своего внешнего вида. Он соорудил себе накладной горб, связав для этой цели в узел старые тряпки, и прицепил узел у себя за спиной при помощи лямок, наподобие походного ранца, которые вошли в обиход в более поздние эпохи. После чего Бежар отпер шкаф, вынул ларец, спрятал его под одеждой, достал мешок с деньгами, полученными от Арамиса в монастыре миноритов, и, спустившись в каморку, где спал Годо, — нацепил на себя верхнюю одежду горбуна. В довершение всего он нацепил его старую черную шляпу, ссутулился и вышел во двор, где его ждала лошадь.
— Бежар исчез, — прошептал он. — Его просто не было. А ларец… Что ж, пасть-ка иезуиты поищут ларец в кардинальском дворце. Может, это будет стоить головы еще кому-нибудь. Перье умрет на эшафоте, но тайну ларца он не выдаст, нельзя выдать тайну, о существовании которой не подозреваешь. За Годо тем более можно быть спокойным.
Бежар взобрался на лошадь, на всякий случай подражая неуклюжим движениям горбуна, и неторопливо затрусил к заставе Сен-Дени. Он рассчитывал покинуть городские пределы прежде, чем известие о гибели кардинала поднимет на ноги пол-Парижа, и стража закроет ворота или будет тщательно проверять всякого выезжающего из города.
— Вот так штука, — сказал начальник кардинальских соглядатаев, увидев отъезжающего горбуна. — Куда это ему вздумалось отправить своего слугу на ночь глядя! Проследи-ка за ним, Майоль, это может быть что-то важное для его светлости.
— Верно, граф Рошфор приказывал следить за всеми, — проворчал Майоль, которому не слишком хотелось тащиться неведомо куда по темным улицам вслед за мрачным горбуном. Однако приказ следовало выполнять. Единственное, что позволил себе сделать злополучный Майоль, это заметить:
— Его недолго и потерять в этакой темени. Разрешите взять с собой напарника, сударь.
— Возьми, — разрешил командир. — Действительно чертовская темень. Ни звезды на небе, все тучами затянуло.
Таким образом, вслед за горбуном, неторопливо ехавшим на своей лошадке, было отправлено двое.
* * *
Гонец на взмыленной лошади примчался в кардинальский дворец. Полторы минуты спустя Ришелье узнал, что в состав лекарства, полученного его высокопреосвященством от своего врача, входит быстродействующий яд.
— Арестовать Перье немедленно, — коротко приказал кардинал, содрогнувшись.
Тремя минутами позже обнаружилось, что лекарь спать не ложился и его комнаты пусты. Еще через пять минут несколько всадников во весь опор неслись по парижским мостовым к дому на улице Шап, заставляя шарахаться редких прохожих в стороны и прижиматься к стенам домов кареты вельмож, которые, завидев красные кардинальские мундиры, испуганно приказывали кучерам придержать или поворотить лошадей.
