«А, может, попробовать подбежать к нему и ударить, как там, в хижине? – мелькнула в сознании отчаянная мысль. – Но в хижине она была под защитой каменного завала. А здесь приходилось идти один на один, в открытую, как на рыцарском турнире. – Был бы со мной Рой… Господи, был бы жив Рой! Мы бы с этим шатуном уже давно расправились».
Вот медведь совсем рядом. Он оставляет недолизанную рану и, поднимая морду, воинственно ревет. Но, вместо того чтобы отпрянуть назад, Маргрет отступает чуть в сторону, чтобы быть не сзади, а сбоку. Закричав: «Да сдохнешь ты наконец, тварь сатанинская?!», она подняла копье над собой и обеими руками, изо всей силы, метнула в бок зверю.
Очевидно, и эта рана оказалась для медведя не такой уж страшной. Взревев, он стал подниматься на лапы, но раны мешали сделать ему это резко, он замешкался, и этого оказалось достаточно, чтобы, метнувшись за ствол сосны, Маргрет выхватила свой короткий узкий меч и, держа его обеими руками, врубилась медведю в ногу.
Приседая, зверь развернулся к ней всем туловищем, и, ударив передней лапой, сорвал со ствола дерева наледь вместе с куском коры. Однако Маргрет уже была по другую сторону толстого ствола, и на сей раз врубилась ему в спину, потом еще раз отбежала к гряде, и, пятясь, забралась назад на свой валун. Сюда она его не пустит, здесь она будет защищаться до конца.
Долго преследовать ее медведь уже не мог. Теперь он лег в каких-нибудь четырех шагах от валуна. Копье все еще торчало из его бока, а две раны в хребте постепенно парализовывали его силы и волю.
«Чего ты ждешь? – укорила себя Маргрет. – Там, в хижине, ребенок. Он голоден и ему холодно. Этот зверюга чуть не разворотил все твое жилище».
Обойдя валун, герцогиня повторила свой прежний маневр и опять оказалась позади медведя, откуда приближаться к нему не так страшно. Метнуть в него уже было нечем, кроме разве что метательного ножа моряка-испанца, в метании которого Рой не раз упражнялся сам и пытался этому обучить ее. Нож и в самом деле был очень хорош для метания. Рой объяснил, что у него лезвие тяжелее колодки и изготовлено так, что колодкой он ударяет в цель очень редко.
Ступив шаг в сторону, Маргрет вновь избрала более-менее удачную позицию и метнула нож в бок зверя. Стон, пусть даже ослабленный и приглушенный, подтвердил то, что она и так видела; нож вонзился в тушу! И на сей раз подхватиться и пойти на нее медведь уже не смог. А значит, окончательно ослаб.
Что-то яростно заорав, Маргрет двумя руками подняла над головой меч и бросилась на медведя, но, ступив два шага, поскользнулась и, выронив меч, упала так, что, резко дернув ногой, медведь чуть не раскроил ей лицо.
Несколько секунд они так и лежали рядышком – медведь и женщина. Маргрет замерла, все тело ее охолодело, и она даже не могла пошевелиться. Никогда еще она не была так близка к гибели, как сейчас. Если медведь поднимется, надвинется на нее своей громадной тушей или хотя бы ударит лапой… Тем временем меч все еще оставался между передней и задней лапами зверя.
На сей раз ее тоже поднял крик. Но не Бастианны, а… сынишки. Маргрет услышала его настолько отчетливо, словно Рой-Младший в своей плетеной колыбельке где-то рядом, в двух-трех шагах. И только этот крик сумел вырвать ее из оцепения.
Отползая, она приподнялась на четвереньки, потом так же, на четвереньках, подобралась к древку и выдернула его из туловища зверя. Медведь вновь взревел, однако Маргрет уже потеряла тот мистический страх перед ним, который сковывал ее, когда они лежали рядышком. Острием копья она пододвинула к себе меч, потом еще и еще. И как только почувствовала, что медведь пытается дотянуться до нее мордой, вновь вонзила копье, буквально повиснув при этом на древке. А затем, схватив меч, изо всей силы врубилась в голову медведя.
Так и оставив копье в его туловище и, не дожидаясь агонии, она с мечом в руке побежала в сторону жертвенника, в сторону хижины.
38
Рой-Младший уже не кричал, а как-то сипло стонал и как будто задыхался.
– Что, Рой, что?! – взяла его Маргрет на руки. – Потерпи, милый. Ты ведь мужчина, моряк, рыцарь. Ради тебя я убила зверя. Большого зверя, который мог съесть все наши припасы и убить нас с тобой.
Она перенесла колыбельку поближе к кострищу, подбросила в огонь сухих веток и мха и долго раздувала его, пока хижина не осветилась ровным пламенем костра.
Усевшись на ложе, норд-герцогиня попробовала покормить малыша грудью, но он лишь чуточку пососал и отказался. Маргрет помассировала грудь у соска, и обнаружила, что молока в ней нет. Предложила малышу другую грудь – то же самое.
Ничего, милый, поспи, утором я тебя покормлю. Наверное, я слишком испугалась, переволновалась, и оно почему-то исчезло. Поспи. На рассвете мне нужно вернуться к нашему зверю, пока его не растерзали другие хищники. Зато у нас с тобой будет много мяса и большая теплая шкура. Много мяса и шкура, – проговорила она, припадая плечами к стенке хижины и чувствуя, что засыпает.
Проснувшись утром, она увидела, что Рой-Младший лежит рядом с ней и, порывисто посапывая, спит.
– Извините, мой герцог, – переложила его в колыбельку. – Но мне пора. Нас с вами ждут на званом обеде. К тому же впереди важные государственные дела.
Вооружившись тесаком и ножом, а также положив на салазки три сбитые жерди и топор, она тронулась в путь. Сейчас Маргрет благодарила Бога, что медведь остался недалеко и идти нужно по равнине.
Зверь был убит. Но когда Маргрет с опаской притронулась к нему, туша его еще была теплой. Значит, он испустил последнее дыхание буквально за несколько минут до того, как охотница приблизилась к нему.
Вынув из туши копье и нож, Маргрет торжествующе потрясла ими в воздухе: этой ночью победа была за ней. Будь Рой и Бастианна живы, они бы возгордились ее мужеством. Будь они, конечно, живы…
Отрубив медведю голову, она принялась снимать с него шкуру. Однако, освежевав верхнюю часть туши, поняла, что перевернуть ее не сможет. Тогда, с помощью топора и тесака, она отсекла одну лапу, затем вторую…
Восходя, солнце видело под сосной, посреди истоптанной, залитой кровью полянки, женщину, которая, словно бы творя некий ритуал, заливала все вокруг кровью поверженного зверя да и сама была вся в крови. Однако Маргрет это не сдерживало: имея столько мяса и такую теплую шкуру, она с Роем сможет продержаться до весны, до самого тепла.
Отрезав от туши еще несколько кусков мяса, Маргрет перевернула ее через хребет на второй бок и окончательно освежевала. Когда в конце концов на салазках оказались четыре лапы и несколько кусков мяса с брюшнины, Маргрет обвязала все это веревкой и потащила к хижине. Тащить было трудно, салазки то и дело натыкались на камни, а сам груз был тяжелым. Однако настроение у Маргрет было приподнятым: теперь у них с Роем-Младшим на острове нет самого опасного врага, и теперь у них есть мясо и большая теплая шкура.
