– Очень рад, сударь, – презрительно отвечал Леон. – Вы не можете оставить меня здесь? Ну и хозяйничайте с вашей тупоголовой Дорой. У вас с ней дела далеко пойдут…
Он насмешливо расхохотался и вышел.
– Не уходите, Курт, посидите у меня еще, – говорила прелестная испанка фон Митнахту, уходившему сегодня раньше обыкновенного.
Комната, в которой она принимала своего друга, была роскошно отделана. Стены обиты коврами и украшены овальными зеркалами. Потолок покрыт резьбой. Сверху спускалась люстра с матовыми шарами. Мягкий ковер покрывал пол и заглушал звук шагов. Вдоль стен стояли низкие турецкие диваны. На мраморных столах расставлено множество безделушек.
Около мраморного камина беломраморный ангел поддерживал тяжелую портьеру, скрывавшую вход в нишу. Там находился образ Божьей Матери, перед которым постоянно теплилась лампадка. А по другую сторону камина еще одна портьера скрывала вход в спальню прелестной испанки, отделанную с самой утонченной роскошью.
В стене был скрыт заводной музыкальный инструмент, по желанию Эглантины игравший разные мелодии.
Улыбчивая хозяйка этого богатого жилища была в роскошном, выписанном из Парижа платье, облегавшем ее прелестные формы. Она пыталась удержать Митнахта.
– Не уходите, Курт, побудьте у меня еще.
– В другой раз, Бэла, завтра, – обещал Митнахт с мрачным лицом.
– Неужели я так мало для вас значу, Курт?
– Я должен поехать по одному важному приглашению, Бэла.
– Ну что будет мой салон без вас!
– Плутовка! – засмеялся Митнахт, хотя видно было, что сейчас ему явно не до смеха.
– Неужели вы все-таки уходите?
– Завтра мы снова увидимся, Бэла.
– Ну, я не знала, что вы так сердиты, Курт. До свидания.
Бэла послала ему воздушный поцелуй и отправилась в другие комнаты.
Вскоре внизу послышался стук колес и скрип отъезжающего экипажа. Митнахт возвращался в город.
Бэла в будуаре взяла со стола бархатный футляр, и, открыв его, стала рассматривать лежащий там жемчуг. У нее было множество драгоценностей, которые она прятала в сейфе, вмурованном в стену будуара и скрытом ковром.
В ту же минуту отворилась дверь, в которую недавно вышел Митнахт, и в будуар без доклада вошел ирландец. Он, должно быть, принадлежал к интимным друзьям хозяйки.
Мак Аллан – молодой еще человек, вид имел очень истощенный, отчего, несмотря на изящный костюм, выглядел ходячим трупом.
– От него? – показал он на жемчуг.
– От некого джентльмена по имени Курт фон Арно, – иронически отвечала ему Бэла. – Посмотри сюда, Мак Аллан, но не бери с него примера. Он дурно исполняет свой долг. Не правда ли, это прелестная вещь?
– Дрянь! – отрезал ирландец.
– Ты прав, – засмеялась Бэла. – Такой подарок годится разве для моей горничной.
– Он не стоит и двухсот долларов, – оценил Мак Аллан, бросая мимолетный взгляд на футляр. – Я говорю тебе, с этим Арно покончено. Он выжат как лимон, у него ничего больше нет. Я уже несколько дней как это заметил.
– Поэтому он так рано и уехал сегодня.
– Мне давно кажется, что этот Арно – преступник, преследуемый европейской полицией. Он носит чужое имя и добыл свои деньги преступным путем.
– Может, ты и прав, Мак Аллан.
– Мне, правда, совершенно непонятна эта явная забота о полицейском, к которому он послал меня тогда на балу. Я мог бы найти того инспектора и обратить его внимание на нашего с тобой друга – ха-ха-ха! В конце концов, это была бы заслуженная награда.
– Рано еще, Мак Аллан. Сначала мы должны убедиться, справедливы ли наши предположения о состоянии его финансов, – возразила осторожная испанка. – Это кажется мне благоразумнее. Если у него и в самом деле ничего нет, делай с ним что хочешь – мне все равно.
– Меня бесит его высокомерный вид. Что касается финансов, то достаточно взглянуть на его последний презент, чтобы убедиться, что это подарок нищего.
– Ну, тогда делай с ним что хочешь. Надо от него избавляться, – сказала Бэла и, вынув маленький ключик, который она постоянно носила на цепочке на груди, отомкнула сейф, скрытый под ковровой драпировкой.
Только она собралась поставить туда футляр, как вошла горничная.
Бэла поспешно опустила ковер.
– Какой-то господин спрашивает господина Арно, – доложила она. – Он привез ему важное известие.
– Кто этот господин?
– Клерк из банковского дома.
– Послушаем, что он скажет, – решила Бэла.
Ирландец, отметив про себя, что она не вынула ключ из сейфа, поспешно повернулся к ней.
– Видишь, его уже ищут, – прошептал он. – Вероятно, что-то важное и спешное, иначе не стали бы разыскивать его здесь.
Горничная привела хорошо одетого молодого человека.
– Вы ищете фон Арно? – спросила его испанка.
– Да. Я был у него дома, но меня направили сюда, сказав, что тут я непременно его найду. Вот я и позволил себе…
– Вы чуть-чуть опоздали. Фон Арно только что ушел. Но мы принадлежим к числу его друзей, и мы можем передать ему все, что вы хотите ему сказать.
– Я хотел сообщить господину Арно, что из Европы ему пришли деньги. Он давно уже ждал их, и мой долг – известить его.
– Деньги из Европы? Очень хорошо. Я передам. И велика ли сумма?
– Сорок тысяч долларов.
– От имени фона Арно благодарю вас за хлопоты.
Клерк сказал, что завтра утром снова навестит господина Арно, и откланялся.
– А источник-то его, оказывается, еще не иссяк, – заметила Бэла.
– Что значат для него эти деньги? – отмахнулся Мак Аллан. – Надолго ли ему их хватит?
– Он как-то говорил мне, что получил в наследство полмиллиона. Так что будем осторожны, Мак Аллан. У него, пожалуй, еще кое-что есть.
Вскоре горничная доложила, что гости начали собираться, и Мак Аллан повел прекрасную испанку в гостиные, где собралось много мужчин и несколько дам, чтобы провести ночь за сомнительными развлечениями и шампанским.
Около двух ночи гости стали разъезжаться. В три на вилле Бэлы все было уже тихо и сама она заперлась в спальне. Когда и прислуга заснула, внизу на дворе залаял большой пес-водолаз, но тут же замолчал, и снова воцарилась тишина.
Вдруг послышался слабый стук, словно кто-то лез в окно. И снова все стихло. Никто не слышал этого стука, а Бэла крепко спала в своей роскошной постели.
И тут в окне будуара появилась темная тень.
Комната была слабо освещена тусклым светом лампадки, проникавшим из ниши, однако его было достаточно, чтобы стоящий на карнизе у окна человек мог разглядеть внутренность комнаты. Убедившись, что будуар пуст, он алмазом осторожно разрезал одно из стекол на куски и начал их бережно вынимать.
